Эхо (Сборник фантастических рассказов)

Грешнов Михаил Николаевич

— Друзья! — Аполлинарий Павлович поднимает руки. — В путь!

У раскрытой двери путешественники: Стась и два ассистента. Провожающие — сотрудники института. Никаких родственников! Все на работе: лаборантки в халатах, — ребята в комбинезонах.

Машину вывезли в поле, в котловину среди холмов.

Холмы древние, земля тоже под ними древняя — так говорили геологи, — платформа, не подвергавшаяся поднятиям и опусканиям миллиард лет. Это было очень важно там — чтобы Машина не попала в море или в горные складки.

В центре котловины болотце, поросшее камышом и осокой. На берегу — проселок. Кран и большегрузную

площадку тотчас отправили в город. Остались машины сотрудников института — одна за другой вдоль проселка.

— Друзья!.. — Голос Аполлинария Павловича звучит растроганно.

Стась пожимает руки всем по очереди. Его помощники — Ярцев, Батищев — тоже.

— До скорого, — говорим мы.

— Ни пуха, ни пера… — Каждый немножко смущен, говорит то, что говорят в аэропорту, на вокзале.

Путешественники захлопывают за собой люк.

Шар изолирован от внешней среды, как будет изолирован в полете от времени. Только гул, передающийся теперь через почву, будоражит наши сердца.

Было ли это опасно? Вдруг произойдет взрыв, смерч? Об этом не думаем. Верим в идею, в Машину.

Стоим напротив закрывшегося люка, смотрим на шар. Светит солнце, синеет небо. Ветер несет в руке двух бабочек. В небе жаворонки. И все. Это запоминается до мельчайших деталей: бабочки опустились на одуванчик, он дрогнул и наклонился…

— Двадцать секунд, — говорит Аполлинарий Павлович — часы его сверены с часами Стася.

Бабочки вспорхнули — одуванчик распрямился.

— Пятнадцать секунд.

Все смотрят на шар.

— Пять…

Чего мы ждем? Шар исчезнет? Так должно быть по теории.

— Ноль! — говорит Аполлинарий Павлович.

Шар исчезает. Все — согласно с теорией.

Однако… Мы не ждали того, что произошло. Шар исчез, но появилась дыра. Темная дыра, четыре метра в диаметре! Мы стоим, как стояли, в полукружок и смотрим в дыру. Там темень. Абсолютно темно, как в печной трубе.

— Ox!.. — говорит Вера Гладких, отступает назад. Дыра не исчезает. Не дыра — туннель, мы стоим у входа. Вряд ли у кого есть желание войти в туннель. Все заняты мыслью: что это? Но раздумывать некогда. Буквально через мгновенье после «ох!..» Веры в туннеле показалась вода. Сначала маленькой струйкой, потом ручьем, потоком. Нашла себе путь — по склону холма в болото.

— Спокойно, спокойно!.. — Аполлинарий Павлович, схватив бородку в кулак, созерцает поток. — Любопытнейшее явление, — говорит он. — Удивительно любопытно!

Что любопытно — то да. Но откуда поток? Откуда туннель? И что может появиться с водой?

Ответ не замешкался. В потоке барахталось что-то живое.

— Рыба!

— Ящерица!

Ничего подобного! Вместе с грязью выброшен зверь, со скользким хвостом, ребристой спиной и головой змеи.

— Назад! — предостерегающе кричит кто-то.

Вовремя. Из трубы пошло неведомое зверье: панцири, зубастые пасти, лапы с когтями — все вперемешку, — и, только выскочив из туннеля, распадается, расползается. Под напором воды тут же смывается вниз, в болото.

— Боже мой! — Аполлинарий Павлович, стоящий к трубе ближе всех — остальные, отступая, лезут по холму, — приплясывает на месте. — Боже мой! — кричит он, и каждый его возглас становится на ноту выше, словно профессора накачивают возбуждением. — Это же Юра, Юра!..

Поток хлещет. В нем извиваются черви, слизни.

Комья жесткой травы выплывают, как островки, шлепаются о землю и, переливаясь в потоке, рассыпаясь, ползут в болото. Наносит гнилью, тиной, влажной жарой. Время от времени из трубы плюхается круглая черепаха, беспомощно шевелит лапами, если упала животом вверх, но поток помогает ей, переворачивает. Став на лапы, черепаха получает устойчивость и — ползет своим ходом.

Что же это такое? Откуда? — крутится у каждого из нас в голове. Вода прибывает, заполнив трубу до половины, несет новых зверей, с зубастыми пастями и когтями.

— Юра!.. — кричит Аполлинарий Павлович, словно помешанный.

Выскочило чудовище, величиной с моторную лодку, плоское, с панцирем на спине. За ним — другое, третье.

— Анкилозавры! — самым высоким тоном — дискантом — кричит Аполлинарий Павлович. В дальнейшем он будет кричать только дискантом. — Из юрского периода, что вы, не видите? — Аполлинарий Павлович тычет в зверей, выпрыгивающих из туннеля один за другим. — Пятый, шестой, — загибает он на руках пальцы. — Седьмой!..

Звери продолжали выпрыгивать — косяком.

— Силы земные! — Аполлинарий Павлович перестал считать — не хватило пальцев. — Тут и Юра, и Мел! Куда Они залетели?..

Из туннеля показалась плоская черная голова. Змей Горыныч!.. За головой выползала шея, утолщалась, словно древесный ствол. Голова ходила из стороны в сторону, глаза поблескивали. Раскрылась пасть с черными многочисленными зубами… Чудовище басовито рявкнуло: «Гу!..» Шея все лезла — пять метров, семь метров… Показался бурдюк, еле вмещавшийся в обширном туннеле. Чудовище шествовало на грузных толстыхногах. Кажется, оно приседало — спина упиралась в свод туннеля. Но оно двигалось — его подталкивала вода, — двигало шеей. Опять разинуло пасть: «Гу!..» Шлепнулось в лужу. Сдерживаемый до этого туловищем поток подтолкнул зверя к болоту. А хвост все еще был в туннеле, и пока зверь продвигался вниз по холму, хвост тянулся за ним, кажется, бесконечно.

Аполлинарий Павлович, как и мы, пораженный видом чудовища, на минуту замолкший, как только хвост плюхнулся из трубы, закричал, всплеснув руками:

— Зауропод! Самый громадный ящер!

Хитрый старик. Заранее проследил возможный путь Машины в прошедшее и теперь безошибочно узнает фауну верхней Юры и Мела.

— Глядите!.. — кричит он, делая несколько шагов за чудовищем, сопровождая его в болото. Тут же возвращается к туннелю — что еще покажется из неведомого?

Глядим. Беспрерывно глядим в трубу. Кое-что до нас доходит. Машина сработала. Но что означает этот туннель, это зверье? Опять начали прыгать анкилозавры… Что из этого выйдет? Прошло полчаса — болотце кишит неведомой живностью. Что будет здесь через час, через день? Через год?..

Машина Времени!.. Ну и пусть себе. Сколько читано, думано о Машине. Ушла и пусть путешествует. В крчйнем случае Стась привезет с собой трилобит, невиданный цветок из палеозоя. И все. И хорошо. Большего нам не надо. А тут — прямое сообщение: юрский период — двадцатый век. Зверье лезет и лезет. Почему ничто не уходит от нас в трубу? Бабочки как кружились возле туннеля, так и кружатся. Все оттуда, оттуда. Вдруг вместе с потоком неведомые микробы, болезни? Придется же отвечать!.. Холодный пот пробирает нас до костей.