Эхо Тоннелей
Шрифт:
Кое-как добравшись до двери и проклиная весь белый свет (хотя винить ему стоило бы только себя самого), Алексей открыл машину. Надежда на то, что она не пострадала хотя бы изнутри, испарилась, как последний глоток свежего воздуха. Зловонная жидкость из протёкших пакетов попала через приоткрытый люк прямо на сиденья и растеклась по ним отвратительными пятнами. Вдобавок парень увидел, что вчера забыл выключить фары ближнего света, и аккумулятор за ночь разрядился. Утешая себя тем, что экзамен предстоит устный, а значит, опоздание на час может оказаться только на пользу, он закрыл дверь машины.
– Ну чего, щегол, довыпендривался? – услышал позади себя Алексей, ещё не успевший в полной мере осознать
От такой наглости Лёшка потерял дар речи, чем не преминул воспользоваться собеседник:
– Будешь теперь знать, где парковаться!
Помотав головой, словно чтобы вытряхнуть из головы неожиданно нахлынувшие дурацкие воспоминания, Алексей уставился в окно. Троллейбус уже пересёк Волгу и приближался к конечной. К его собственной радости, Лёшка прошёл на территорию депо, не вызвав неловких вопросов у охраны на проходной. Оказавшись по ту сторону турникета, он сразу же поспешил в цех, на удивление тихий в этот день. Первым человеком, которого он встретил, был Дима Антипенко.
– Привет! Слушай, Дим, ты не поможешь?
– А шо такое?
– Не одолжишь мне сигналку?
Алексей искренне надеялся, что сигнальный жилет позволит ему скрыть то, что он был одет не по форме. Вот только синие круги под глазами скрыть не получится…
– Возьми вооон там, – и Дима указал рукой на цистерну, на поручень которой, прямо рядом с люком, был накинут жилет. – Только не забудь положить, откуда взял.
Взгляд Алексея упал на красно-жёлтый состав, стоявший на одном из парковых путей. Это был поливомоечный поезд, загнанный в депо после ночной смены. Лёшка огляделся вокруг, как будто замышлял что-то недоброе: Антипенко уже и след простыл, и одной живой души вокруг не наблюдалось. Только на соседнем пути красовалась здоровенная цистерна канареечного цвета на двух трёхосных тележках. Во всю боковину на ней была широкая красная полоса с надписью «динамическая очистка трубопроводов». «Говнокачка…, – подумал Красавкин. – А они чистыми бывают только раз в жизни, когда выйдут с завода». Он не забывал о том, что сегодня пришёл не в спецовке, а замарать новенькие джинсы-скинни ему не хотелось.
Лёшка ещё раз огляделся и схватился за влажные поручни лесенки на цистерне. Она была мокрой и скользкой, но Алексей утешал себя тем, что быстренько залезет, возьмёт жилет и так же быстро соскочит. Парень уже добрался почти до самого верха, взялся за поручень возле люка. И тут его нога заскользила на мокром металле, он попытался подтянуться, чтобы сохранить равновесие и ухватиться за крышку люка…
Крышка оказалась незапертой, но Лёшка, наверное, не особенно этому радовался. Возможно, он думал, что она тоже закрыта, а может быть – просто не рассчитал силы, но последнее, что он увидел перед собой, была круглая чёрная пасть цистерны, безжалостно поглотившая его, и в следующий момент он очутился в кромешной тьме вниз головой. Беспорядочно дрыгая ногами, Лёшка попытался вылезти наружу, но вместо этого проваливался ещё глубже, пока полностью не погрузился в холодное и мокрое чрево цистерны. Пару секунд парень не мог определить, где верх, а где низ, но потом всё же смог принять подходящее положение: головой вверх.
Изнутри цистерна казалась гораздо больше, чем снаружи: уровень воды приходился парню практически по грудь, а спасительная дырка светилась где-то недосягаемо высоко.
– Вот и погулял, едрить твою черешню… – прошептал Лёшка, и его собственный голос в гулкой бочке звучал резко и неприятно.
Когда первый шок прошёл, парень решил оценить обстановку. Жидкость в цистерне была холодной, но ничем не пахла. Это было очень хорошей новостью. Значит, это
– Таааак… – Лёшка попытался мыслить логически. – Если этот поезд пришёл с ночной смены, значит, он никуда в ближайшее время не поедет. Ночное окно закончилось, и теперь если он куда-то отправится, то только вечером. Только бы на экипировку не поставили… Холодно, блин… И телефон утопил – никому не позвонишь… Позвонишь…
– Чёрт возьми! Брифинг! – почти закричал Алексей от отчаяния, которое почти сразу же сменилось надеждой, – Какого дьявола я тут делаю?!
«То есть, все в зале заседаний, а я в бочке? – думал Красавкин. – Интересно, хватится ли кто-нибудь меня?» За несколько минут нахождения в цистерне Лёшку несколько раз кидало то в жар, то в холод от чередующего страха, надежды, обиды на себя самого и попыток смотреть на всё со смехом. Но смеяться, когда ноги уже начали неметь от холода, а инспектор уже начал составлять приказ об объявлении выговора, как ни крути, весьма непросто.
Громов, к тому моменту возвратившийся в депо, быстрым шагом направлялся по коридору административного корпуса в сторону кабинета Стрельникова. Он уже догадывался, что его ждали и готовились задавать неловкие вопросы, и поэтому он мысленно репетировал ответы, чтобы не попасть впросак. Олег Михайлович пошёл в наступление уже с порога:
– Я так погляжу, вы уже без меня всё превосходно решили. Напрашивается вопрос: а зачем вообще я здесь?
– Отойдём, покурим, всё и обсудим, – негромко ответил Стрельникову Громов.
Олег Михайлович нахмурил лоб, а его тонкие губы сжались: предстоящая беседа явно не предвещала ничего хорошего. Помедлив пару секунд, он поднялся и, стараясь не привлекать внимания, последовал за инспектором. Они вышли в коридор, освещённый редкими лампочками, а затем спустились по лестнице в помещение депо. Громов огляделся, словно желая убедиться, что вокруг никого нет. Они неторопливым шагом двигались вдоль пустынных деповских канав. Звук их шагов, многократно повторяемый эхом на фоне необычной для этого места давящей тишины, становился жутким. Наконец, дойдя до самого дальнего пути, занятого служебными вагонами, Громов начал разговор:
– Вы понимаете, Олег Михайлович, что часики тикают? Метрополитен будет выполнять взятые обязательства?
– Во-первых, Валерий Геннадьевич, вы обращаетесь не по адресу, и я не уполномочен решать такие вопросы. Но моё личное мнение – нам невыгодно проводить пуск сейчас. Год уже скоро заканчивается, и если мы сейчас подпишем все документы, то на следующий год в бюджете не будет заложено расходов на строительство. Если вы попридержите запуск, то на следующий год мы получим деньги.
– Хороший подход, грамотный, – прокомментировал Громов. – Если вы ориентируетесь только на личную выгоду.
– И какая мне от этого выгода? Мне что, зарплату поднимут? Меня больше волнует то, что подвижной состав не готов.
Громов как будто ждал именно этого вопроса:
– А это уже тема для отдельного разговора, и хорошо, если между нами, а не в прокуратуре. Почему мы, заказчики, должны переплачивать за вагоны? И для чего эти сомнительные технические решения? Если вы отказались от проверенной отечественной техники, ждите поломки, происшествия…
– У любого происшествия, – возразил ему Стрельников. – Есть фамилия, имя и отчество. Знаете, кто это сказал? Каганович, нарком путей сообщения при Сталине.