Екатерина II без ретуши

Фадеева А. Р.

Граф Кирилл Разумовский рекомендовал его и Завадовского генерал-фельдмаршалу графу Румянцеву, который определил их обоих в свою канцелярию, а особенно Безбородко употреблял с большой пользой в важных делах и при разработке вопросов. Здесь, где Безбородко имел уже значительные доходы, он употреблял часть их, а равно и время, свободное от занятий, на то, чтобы чрезвычайно увеличить свои познания по внутренним и внешним делам. Равным образом и в науках, особенно же во французской и немецкой литературе, сделал он тогда значительные успехи. Он научился совершенно правильно говорить на обоих языках.

Таким образом, Румянцев имел право рекомендовать его императрице, которая в 1775 году нуждалась в двух кабинет-секретарях. На этом месте Безбородко своей ловкостью сделался совершенно необходимым человеком для императрицы. Она решительно не могла отказаться от его помощи, и в 1781 году он все еще был кабинет-секретарем. Ни один из государственных

министров не мог представить ей такого ясного доклада, как Безбородко, даже по самым запутанным делам и по всевозможным отраслям государственного управления. Одной из выдающихся его способностей было его полное владение русским языком. Когда императрица приказывала ему набросать указ, письмо или что-либо подобное, он отправлялся в соседнюю комнату и через самое короткое время возвращался и приносил проект, составленный так точно, так изящно, что не оставалось желать ничего лучшего.

В 1781 году он стал генерал-майором, т. е. это значило в то время, что он получил в гражданской службе ранг генерал-майора и принят в совет. С этим оканчивается его прилежание. Хотя ему поручали теперь, более еще чем прежде, самые важные государственные дела и ничего без него не делалось, но уже не так легко, как прежде, его можно было заставить взяться за подробную министерскую работу по делам еще более важным. У него залеживались все дела подобного рода, и, ради собственного спокойствия, он часто вовсе не отвечал даже на письма, которые ему писали особы царствующих домов. От него можно было добиться только советов, которые он щедро раздавал. Императрица, конечно, поступила бы гораздо лучше, если бы во всех своих действиях руководилась Безбородко, который во всем совете был, после Александра Воронцова, бесспорно, самым умным и самым образованным человеком. Но ни при одном дворе не менялись так часто партийные влияния, как при тогдашнем правительстве России. Какой-нибудь избранник, отставной фаворит и т. п. затемняли или проясняли политический горизонт и определяли, кто должен подняться или пасть относительно милости императрицы. Безбородко испытал ту же участь. Воронцов, Завадовский и он всегда держались вместе. Когда же они чувствовали себя слишком слабыми во мнении императрицы, тогда они придерживались придворных дам, Вяземского, Потемкина, избранника, наследника, смотря по нужде. При помощи Зубова коварное тщеславие и корысть Маркова одержали наконец верх над этими тремя лицами: Воронцов был удален, Завадовский только терпим, Безбородко вытеснен.

Так как императрица никоим образом не могла довольствоваться ограниченным Остерманом, то Безбородко, как второй член иностранного департамента, принял портфель иностранных дел. Зубов и Марков с неудовольствием видели этот портфель в его руках, но не имели приличного повода отнять его у Безбородко. Он сам, однако, дал им этот повод. По смерти князя Потемкина, всегда старавшегося продлить турецкую войну, необходимо было, по желанию императрицы, заключить мир. Затруднение было лишь в том, чтобы найти человека, который мог бы вести мирные переговоры. Безбородко заметил это, и отчасти из добродушия и из рвения к славе императрицы, отчасти также из тщеславия, желая доставить мир империи, он предложил императрице свою готовность принять на себя ведение переговоров по ее приказанию. Но чтобы быть уверенным в счастливом исходе своего предложения, он поставил условием, чтоб на время его отсутствия портфель иностранных дел был отдан Зубову. Этого только и хотели: предложение Безбородко, обсужденное императрицей с Зубовым и через него с Марковым, было принято. Безбородко получил повеление заключить во что бы то ни стало мир, так как кассы слишком истощены, чтобы можно было продолжать войну. При этом он должен тщательно скрывать крайнее желание мира, относиться к османам высокомерно и вместе с тем выказать себя великодушным. Этот посредник отправился.

Прибыв на место, он выказал роскошь царствующего восточного сибарита и заключил тот мир, который мы все знаем. Но прежде того, в самом конце переговоров, он сказал турецким комиссарам, что у него есть еще одно условие, без которого он никоим образом не может подписать мира. Турки испугались, пожелали узнать это условие и пришли в отчаяние, узнав, что Безбородко от имени императрицы требует чудовищную сумму денег, 12 миллионов пиастров, и заявляет, что без исполнения этого условия должны немедленно начаться враждебные действия. Турки были в ужасном положении. Мир им был крайне необходим, но добыть денег было невозможно. Сперва они противились и говорили, что при таком условии война должна продолжаться. Безбородко оказался бы в страшном затруднении, если бы его поймали на слове. К счастью, этого не случилось. Напротив, комиссары начали торговаться не о сумме, так как сумма не была уменьшена, но о времени уплаты, и Безбородко сдался на их уверение, что деньги будут уплачены в короткие сроки. Османы написали долговые обязательства и принесли их. Безбородко взял эти расписки в руки, прочел, разорвал на части,

бросил на пол и с гордостью и презрением сказал: «Моя государыня не нуждается в ваших деньгах». Этот поступок страшно понравился императрице и, вероятно, увеличил награды, которые получил Безбородко и которые были чрезвычайны: он получил очень обширное имение, по всей России обнародованную благодарность и очень большую и дорогую масличную ветвь из бриллиантов.

Впрочем, по возвращении он был весьма чувствительно оскорблен, когда императрица сказала ему, что Зубов сохранит портфель иностранного департамента. Безбородко с грустью увидел теперь, что все его значение пало, и с достоинством удалился. Он жил в Петербурге, предаваясь наслаждениям всякого рода, относился ко всем делам с легкостью в полном смысле слова и наезжал в Москву, чтобы навестить своих друзей, недовольных правительством. Впрочем, он крепко примкнул к наследнику, и последствия доказали, что он поступил очень умно. Безбородко первый уведомил великого князя о безнадежном положении его матери.

Когда Екатерина умерла, Безбородко был немецкий имперский граф, действительный тайный советник, член верховного совета, обер-гофмейстер императорского придворного штата, генерал-почт-директор и кавалер русских орденов. Он держал свой дом на княжескую ногу, и его доходы простирались далеко за 100 000 рублей.

Часть V

Последние дни императрицы

Из личной переписки Екатерины II и Г. А. Потемкина:

Старее ли я стала, что не могу найти ресурсов, или другая причина нынешним затруднениям?

Из монографии «История Екатерины Второй» Александра Густавовича Брикнера:

Екатерина не без основания приписывала успехи своего царствования не столько случайностям, сколько своему таланту, своей силе воли, своим трудам. Чем более она привыкла к успеху, тем легче ее раздражали неудачи… Екатерина, любя жизнь, веселье, неохотно думала о предстоящей смерти, о наступающей старости. Поэтому она была недовольна, когда ее поздравляли с днем рождения… В последнее время императрица ходила лишь с трудом; особенно затруднительно было для нее подниматься по лестницам; вельможи, принимавшие у себя императрицу, заменяли ступеньки искусственно устроенными отлогими пологами.

Александр Иванович Рибопьер (1781–1865), граф, обер-камергер, сын адъютанта Потемкина, И. С. Рибопьера, погибшего при штурме Измаила. Его рассказ о Потемкине основан на семейных преданиях. Из «Записок»:

Екатерина, столь могущественная, столь любимая, столь восхваленная при жизни, была непростительно поругана по смерти. Дерзкие сочинения, ядовитые памфлеты распространяли на ее счет ложь и клевету… Вскоре вошло в моду позорить ту, которую принц де Линь так метко прозвал Екатериной Великим. Долг каждого русского, даже каждого человека, любящего правду, – не только защитить память ее против ругательств, на нее направленных, но еще громко воздать хвалу, подобающую ее высоким качествам. Если даже она не вполне свободна от упреков, все же, как женщина и как монархиня, она вполне достойна удивления. Славу прекрасного ее царствования не мог затмить ни один из новейших монархов. Чтоб в этом убедиться, стоит только сравнить, чем была Россия в ту минуту, когда она вступила на престол, с тем, чем стала она, когда верховная власть перешла в руки Павла I. Предводительствуя воинственным народом, она была победительницею всегда и везде, на море и на суше. Она присоединила к империи богатейшие области на Юге и Западе. Как законодательница она начертала мудрые и справедливые законы, очистив наше древнее уложение от всего устарелого. Она почитала, охраняла и утверждала права всех народов, подчиненных ее власти. Вполне православная, она однако признала первым догматом полнейшую веротерпимость: все вероисповедания были ею чтимы, и законы, по этому случаю изданные ею, до сих пор в силе. Одним словом, она кротко и спокойно закончила то, что Петр Великий принужден был учреждать насильственно.

Из монографии «Екатерина Великая» Николая Ивановича Павленко:

И если императрица прожила долгую для женщины жизнь, то объясняется это несколькими причинами. Одна из них – размеренный образ жизни, строгое соблюдение распорядка дня. …Благотворно повлиял на состояние здоровья отказ от обильной и жирной пищи; все современники императрицы отмечали скромное меню императрицы. Имел значение и отказ императрицы от употребления горячительных напитков, которыми грешили предшественницы и предшественники. Наконец, Екатерина избавилась от истощения организма сравнительно редкими родами: за всю жизнь она родила пятерых детей, в то время как в обычной семье того времени насчитывалось 18–22 новорожденных.