Екатерина Великая. Завершение Золотого века
Шрифт:
Протасова заметила:
– Что значит мать: не успела дочь отъехать, она уже вослед послала ей пакет!
Екатерина нетерпеливо перебила ее:
– Ну, а следующая остановка, я знаю, была в Шклове.
– Да, Ваше Величество, приехав в Шклов утром, я не хотела останавливаться ни на минуту: по слухам, я знала, что местный помещик, Семен Зорич, большой барин и очень любезный, любит угощать у себя проезжих, более или менее знатных.
Императрица, переглянувшись с Перекусихиной, молвила:
– Что любит, то любит. Особливо пустить пыль
Перекусихина тоже заулыбалась и попросила:
– Продолжай, дитятко, продолжай, как там тебя привечали?
Повеселевшая от сих воспоминаний, Варвара продолжила:
– Токмо я вошла на двор почтовой станции, и сей час же потребовала лошадей, как вдруг около моей кареты показались граф Ланжерон, успевший обогнать меня, и граф Цукато, оба в папильотках и халатах. Они долго рассыпались в извинениях за свой вид.
– Бог мой, что они себе позволяют перед дамой! – засмеялась императрица.
– Вот и я не могла удержаться от смеха, узрев их. Дабы избавиться от подобного назойливого общества, я отправилась дожидаться лошадей, в находившийся в глубине двора, дом, где никого не было. Токмо я села у окна, как во двор въехала раззолоченная карета, запряженная великолепными лошадьми.
– Вот и наш красавец Семен объявился, – уверенно изрекла императрица.
В разговор вдруг вмешалась Протасова:
– Мне любопытно, Ваше Величество, отчего сей Зорич никак не женится?
Екатерина повела недоуменными глазами, пожала плечами: – Кто его знает, Королева? Отчего не женятся, к примеру, Понятовский, Васильчиков, Зорич и некоторые другие?
Удивленная ответом, Протасова задумалась, а государыня обратив глаза на Варвару, молвила:
– Однако мы все время мешаем нашей интересной рассказчице. Продолжай, Варя.
Фрейлина кивнула и продолжила:
– Да, я узнала Зорича, – коего в детстве встречала при дворе. Он встал передо мною на колени, умоляя меня отобедать у него. Я употребила все мое красноречие, чтобы отказаться от его приглашения, но все было напрасно. Пришлось сесть с ним в карету и ехать, ради приличия, к его племянницам, чтобы дожидаться там, пока будет готов обед, и он приедет за мной.
– Узнаю его: он такой прилипчивый: не отстанет, не добившись своего, – паки вырвалось у императрицы. – А его племянницы, помнишь, Мария Саввишна, такие приятные девицы.
– Красивые, – согласилась Саввишна, – весьма на дядю похожи.
– И как же сии красотки тебя встретили?
– Они были заняты костюмами для бала, назначенного на следующий день, и просили меня помочь советами. Чтобы лучше исполнить их желания, я нарисовала им модели шляп, платьев и чепцов.
– Ты же прекрасно рисуешь… Кажется, они были в восторге от тебя, прелестная графиня, – заметила с улыбкой императ рица.
Варвара густо покраснела, присела в реверансе.
– Не знаю, – ответила она, – но, похоже – да!
– А Зорич, догадываюсь, как всегда, был разодет, как принц? – вопрошала
– У него было пять буклей цвета голубиного крыла, вышитое платье и шляпа в руке. Да, и был надушен, как султан.
Все весело рассмеялись.
– Ах, красавчик! – изразила общую мысль Протасова. Графиня Варвара, улыбаясь, продолжила:
– Позже, мы все поехали к нему. В гостиной было около шестидесяти человек, из которых я знала троих: графа Ланжерона, графа Цукато и мадемаузель Энгельгардт, очень красивую особу, родственницу племянницы Потемкина. Я подсела к ней. Обед был долог и утомителен своим изобилием. Я с нетерпением думала о том моменте, когда можно будет уехать, но пришлось остаться на весь день и даже поужинать.
– Кто же таковая Энгельгардт, как ее зовут, – заинтересовалась государыня, оглядывая своих подруг. – Я как-будто знаю всех их родственников…
– Елизавета, но отчество не помню, – ответствовала графиня.
– Скорее всего, какая-то дальняя родственница, – предположила Протасова. – Их, Энгельгардтов, как и Голицыных, не сосчитать.
– И как же, тебе, милая Варюша, удалось избавиться от пристального внимания сего Зорича?
– Не удалось до самого Могилева. Он отправил со мною десять курьеров, чтобы я быстрее доехала.
Варвара передохнула, оглядела всех: все внимали с большой аттенцией. Она паки вспоминая свое путешествие в подробностях, рассказала, как она доехала до очень красивого двухэтажного здания, где переночевала, а утром, едва она успела окончить свой туалет, как появился адъютант господина Петра Богдановича Пассека, губернатора города, дальнего ее родственника, коий пригласил ее отобедать к себе в деревню, в пяти-шести верстах от города. Она ехала на присланной за ней золоченной двуместной карете через весь город с большим шумом; евреи, узнав карету губернатора, становились на колени; я раскланивалась направо и налево. Сие было весьма забавно!
– Ни в чем себя не обделяет сей губернатор Пассек, – заметила, сдвинув брови, государыня: и карета его, стало быть – золоченая.
Графиня Варвара замолчала, ожидая, что скажет государыня. Екатерина, паки махнула рукой, дескать: продолжай. Головина, получив разрешение, повела свой рассказ далее:
– Приехав во дворец и, быв там чудесно принята, мне показали прекрасный сад, прелестные виды, предложили хороший обед, после чего я сыграла партию в шахматы с каким-то господином.
Она запнулась, засим скромно молвила:
– Я, рассказываю вам подробно, как вы просили, Ваше Величество…
– Очень хорошо, Варенька! А как там генерал-аншеф Петр Пассек?
– Неплохо устроился, – заметила с ехидцей Королева. – Теперь он генерал-губернатор Могилевского наместничества.
– Раньше там наместничал, ныне покойный, граф Захар Григорьевич Чернышев, – печально напомнила подругам и фрейлинам Екатерина. – Жена его, урожденная Анна Родионовна Ведель, племянница Пассека.
Протасова тоже печально ввернула: