Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)

Вторая Екатерина

Корму полевого еще нет, и холод настоит. Ожидаю возвращения Бароциева, чтоб узнать о задунайских произшествиях. Вообще думать надлежит, ежели не будет визирем Юсуф-паша, то надежда трактовать о мире еще не изчезла. Мне, слава Богу, лутче, и я уже не болен, и слабость проходит.

Генерал-Порутчик Бибиков, как я доносил, ушел не только не спросяся за Кубань в самое жестокое время, но и не дождавшись утвержу ли я его тамо командиром. Уже месяц, как нет никакого об нем слуху. Я отправил барона Розена принять команду² до назначения настоящего начальника. Сколь сие заботит и разстраивает мои меры — описать не могу. Доставление рекрут тоже затрудняет. Ни одна команда еще к полкам не пришла. И когда их учить и одевать

будет? Полки Украинской армии весьма жидки, редкий выводит в строй более пятисот человек, а корпус Белорусский егерский во всех четырех баталионах не имеет больше людей, как для одного баталиона. Конные полки тоже в малом комплекте. А как шли полки пехотные чрез Кременчуг к помянутой армии, то в десяти ротах имели по тысяче по двести одних рядовых.

По смерть пребуду

вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

17 апреля [1790]. Яссы

1049. Екатерина II — Г.А. Потемкину

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Меня пуще всего безпокоит твоя болезнь. Ради Бога берегись, вить ты не из слабых людей, но с летами нужны некоторые осторожности, охраняющие здоровье, более, нежели в первой младости. Дай Боже, чтоб ты скорее оправился совершенно.

Кажется, вести из Вены удовольствительны: Король Венгеро-богемский уверяет меня в своих письмах, что он намерен содержать все брата своего обязательства с нами¹. О мире, кажется, имеешь совершенную развязку, но жаль, что Гассан-паша умер. Бароциев журнал довольно показывает положение дел². Все зависит теперь от того, кого изберут визирем: бешеного Юсуфа, либо к миру склонного. Поберегись Христа ради, от своего турка. Дай Боже, чтоб я обманулась, но у меня в голове опасение, извини меня, чтоб он тебя не окормил. У них таковые штуки водятся, и сам пишешь, что Гассан-паша едва ли не отравлен³. А к сему пруссаки повод и, может быть, и умысл подали, и от сих врагов всего ожидать надлежит, понеже злоба их, паче всего личная, противу меня, следовательно, и противу тебя, которого более всего опасаются. Я желаю, чтоб я обманулась, а нельзя не сказать, когда на ум пришло. Хорошо, конечно, с другой стороны, приласкать сего человека, естьли он чистосердечен, и другим туркам подавать повод, чтоб потеряли отвращение к нам.

К Фельдмаршалу Румянцеву от меня сего же дня отправлено письмо, где к нему пишу начисто, чтоб выехал из Молдавии, либо к водам, либо в Россию, ибо его пребывание вредно моим делам⁴. Посмотрим, что будет.

За поздравление с праздником благодарствую и тебе желаю же Бога помощником во всех твоих деяниях к пользе Империи. Прощай, мой друг, Христос с тобою.

Апр[еля] 19 ч., 1790 г.

1050. Г. А. Потемкин — Екатерине II

[2 мая 1790]

Поздравляю Вас, матушка моя родная, Всемилостивейшая Государыня, с прошедшим праздником для меня паче безценным. Бога молю, чтоб он подал Вам помощь, наипаче в теперешних обстоятельствах, в чем несумненно на Его милосердие надеюсь.

Я здоров и скоро выеду из Ясс. Ежели полномочные приедут, то расположусь в ближних домах боярских во избежание интриг, да и соседства пребывающего здесь.

Во всю жизнь вернейший и благодарнейший подданный

Князь Потемкин Таврический

1051. Г. А. Потемкин — Екатерине II

Яссы. 2 мая [1790]

Матушка Всемилостивейшая Государыня. Каких пакостей наделал безбожный Бибиков, дурак, пьяница и трус¹. Там только дерзок, где не видать опасности пред глазами. Ушел, скоропостижно собравши войски, и нечто похоже на Мазепу². Из рапорта Розена изволите усмотреть, что сверх недостатка пропитания упоминает он о странных и невероятных обстоятельствах. Я не

могу уже придумать, что бы то сверх известного было. Не было ли примечено предательства или не зделал ли он какой постыдной капитуляции, либо не взбунтовалось ли войско, чего в нужных обстоятельствах и ожидать должно. Я думаю, что он имел кого-нибудь от неприятеля, который его заманил к Анапе, ибо по известиям, взятым от пришедших из Царьграда, видно, что давно турки в Анапу послали подкрепление. Коликих трудов и заботы будет мне стоить починивать испорченное? И сколько в деле мирном последует остановок: нельзя, чтобы не возгордились.

Изволите писать в письме минувшем Вашем и, кажется, гневно, касательно положения дел с Прусским Королем³. Я что ни говорю, то для пользы Вашей, и говорю от истинного усердия. Многие события оправдали мои мысли. Я повторю еще, что теперь немного можем мы зделать. Развязавши же руки здесь, начинайте смело. Я Вам порукою, что не доведя до баталии, в одну кампанию изведу его армию. Я крепко надеюсь на Божию помощь, похвалясь, что лутче всех найду сильные и новые противу его способы. Тут пустим рой конницы легкой, и Его Величеству обедать с покоем не удастся. С ним так должно воевать, озабочивая и безпокоя всегда; случай подастся дезерции такой, что вся армия его изчезнет. Буде то на мой щет изволите говорить, что ежели бы Бог дал мир, то все скажут, чтоб оставить Прусского Короля, будьте, матушка, справедливы: не я тот, который бы согласился оставлять Вам и России без наказания нанесенные оскорбления. Извольте в запас дать мне секретное повеление в случае, когда Бог поможет кончить с турками, чтоб начать с Пруссиею войну, и Вы увидите, задумаюсь ли я. Я много должен Вам, чтоб не почитать обязанностию жертвовать за Вашу честь и славу. Я для того твердил и твержу, чтобы ладить теперь, дабы, освободясь, силою действовать. И сие инако быть не может.

Визирь новый, кажется, как нарочно выбран, чтобы не мешать миру⁴, ибо имеющие силу у Порты дворы старались о Юсуф-паше и не унять бы открытых партизанов войны.

Поляки к нам удвоили учтивости и зачали ездить в мою квартиру, чего прежде не смели. Я надеюсь, что Булгаков при удобном случае успеет переворотить⁵. Я его удержал по нужде, что не имею никого для корреспонденции французской. Биллер из Вены не воротился еще, но завтре отправлю. Я знаю, что Голицын-посол любим в Вене, но любит ли он Россию, того не ведаю, а вижу, что он о положении, в каком находятся земли австрийского дому, мало уведомляет, а что чудесил покойный Император, будучи при армии, того он не писал. А сведения таковые нужны об союзниках, ибо по ним можно судить и о силе и полагать только надежды. И теперь Король во многом угодил всем частям, но военные, не видя от него приветствия, ропщут. Армия ожидала себе доброго слова.

Принц Виртембергский, садясь на лошадь, повредил себя и нет надежды, опричь операции, которая тоже больше подвергнет опасности, нежели подает надежду. Просится для сего в Петербург, чтобы увидя сестрицу, хоть умереть. Я его отпустил⁶.

Пока жив,

вернейший и благодарнейший подданный

Князь Потемкин Таврический

1052. Г. А. Потемкин — Екатерине II

Троицын день. Яссы [12 мая 1790]

Матушка Всемилостивейшая Государыня!

Бибиков возвратился, слава Богу¹. Но прямо Ему — ибо Он все сохранил и подал верх над неприятелем. Я спешу уведомить кратко. Подробное описание отправляю обыкновенной дорогой, а сие чрез Польшу. Спешу отправлением и больше не пишу.

Вернейший и благодарнейший подданный

Князь Потемкин Таврический

Наша потеря с убитыми и ранеными, которых гораздо больше, человек пятьсот.

1053. Екатерина II — Г.А. Потемкину