Екатеринбург, восемнадцатый
Шрифт:
— В Бург так в Бург. Только ведь схватят. И там, ты говоришь, тебя ищут, дома засада! — сказал сотник Томлин.
— Там разберемся! — сказал я.
— Царь-батюшка, говоришь, — поджал губы сотник Томлин. — Только что мы вдвоем-то?
— Ты о чем? — спросил я.
— Ну,
— Пока не знаю. На месте определимся! — сказал я.
— Его же в такой каземат посадят, если живой, что только один товарищ Ленин будет об этом знать! — сказал сотник Томлин.
— На месте определимся! — снова сказал я.
— Ну, кто с нас службу снимал, сами никто. А значит, никто с нас службы не снимал! Командуйте, ваше высокоблагородие! — взял под папаху сотник Томлин.
Начальник милиции наше совещание принял на свой счет.
— Братцы, не убивайте! — пополз он к нам на коленях.
— В штаны не наклал? — спросил сотник Томлин.
— Нет! — остановился и прислушался к себе начальник милиции.
— Тогда сгодишься! Документик свой советский давай! — сказал сотник Томлин, взял его удостоверение, протянул мне. — Ты, Лексеич, будешь теперь начальником милиции, я конвоиром, а он у нас будет контрой! И везем мы контру…
— Не убивайте! — опять понял нас по-своему начальник милиции.
— В штаны не клади. Веди себя хорошо. На место приедем, отпустим. Только знай, что тебя за это твоя власть по головке не погладит! Так что тебе дорожки обратно нет! — сказал сотник Томлин.
— Убьете? — ослаб начальник милиции.
— Надо бы за твою любовь к власти, но ведь христианская душа, и Пасха
— Ага, скоро! — криво заулыбался начальник милиции.
— Что же твои тебя так скоро бросили? — спросил сотник Томлин.
— Шелуха! Где взять-то. Фронтовики не идут. Против своих же, говорят! Вот и берешь первого попавшего! — стал объяснять начальник милиции.
— А ты, значит, пошел. Фронтовики не идут, а ты пошел? — усмехнулся сотник Томлин.
— Хватит с него, Григорий Севастьянович, — попросил я.
— Слушаюсь, — опять взял под папаху сотник Томлин, а потом сказал: — Лексеич, а мы, кажись, первые, кто пошел на Екатеринбург!
— Да! — понял я его. — Историки напишут: в ночь на первое мая восемнадцатого года первые воинские формирования в составе сибирских казачьих частей, частей местного гарнизона и, — я показал на начальника милиции, — и милицейских подразделений самой советской власти двинулись на освобождение столицы Уральской области!
— Ну, ладно, Лексеич. Ты — князь Пожарский. Я — Минин-Сухорук. А это придаточное предложение за кого сойдет? — скосил он глаза на начальника милиции.
— Проще простого, сотник. Мы его бережем пуще глаза. А что берегут в воинском подразделении пуще глаза? — поглядел я на него с вопросом.
— Знамя, что ли? Ну, не ждал от вас, ваше высокоблагородие! — возмутился сотник Томлин.
— Денежный ящик, сотник! Знамя берегут больше самой жизни! А денежный ящик берегут пуще глаза! И сия колода, — показал я на начальника милиции, — будет у нас нашей разменной монетой!