Экипаж Ковчега
Шрифт:
– Всё равно прикончим яйцеголовых гадов!
– Дайте нам оружие! Завтра новый Сараев появится!
– Возьмите нас с собой, детьми заклинаем!
Толпа зашумела, но прежние воспитатели приучили её быть осторожными в отношении вооружённых людей. Никто не проявил желания смять сравнительно небольшую группу десанта.
– Им нужно время, чтобы придти в себя, - сказал Ник.
– Братья! – раздался громогласный бас отца Фёдора. – Христиане! Иисус велел прощать долги. Вспомните о ваших детях и женщинах. Дайте им хлеба и тепла душевного. Очнитесь от ужаса, всё плохое – позади. Пора строить нормальную, честную жизнь. В мире осталось много хороших людей, и часть
Он стоял в лётном комбинезоне, с непокрытой головой, и большим крестом осенял взволнованную топу:
– Это сказал вам я, простой православный священник. И мне, и моим товарищам довелось пройти лишения. Порой более тяжкие, чем некоторым из вас. Но мы не ожесточились, мы сумели объединиться и постоять за себя, а сегодня и за вас. На Ковчеге живут и трудятся люди сорока семи народов, двенадцати разных вероисповеданий, младенцы и пожилые люди. Они научились понимать и уважать друг друга. Молю вас, не делайте так, чтобы мне, русскому, было стыдно перед моими соратниками за нас, русских.
И подполковник штурмовой авиации, только что вернувшийся из боевого вылета, встал на колени и преклонил голову перед спасёнными с его участием людьми.
Глава 32
Крысы, мышата и новые друзья.
2014, июль, 26. Урал – Пижма - Ковчег.
Флот ожидал нас в Байдарацком заливе. В качестве трофеев мы взяли только авиатехнику и запчасти к ней, да и то не всё. Один из трёх вертолётов Ми-8 и один гидроплан оставили вольному городу Урал. Так назвали его граждане на следующий после смены власти день. После речи отца Фёдора страсти разгорячённой толпы как-то поутихли, люди собирались группами, советовались, иногда и ругались, но выдвинули представителей в совет. На рассвете нам улететь не удалось. Было много расспросов, люди очнулись от пролитой вчера крови, хотели информации. Им показывали фильмы о Ковчеге и союзных колониях. Демонстрировали видеозаписи, сделанные на Карибах, Азорах и Новой Земле. Бойцы показывали собственные фотографии, сделанные при первой встрече со своими освободителями. Люди были потрясены такой наглядной агитацией. В том, что мы обрели почти пять тысяч союзников, не оставалось сомнений. Научите – вот было главное слово в оставшиеся три дня нашего пребывания. Делились опытом, настраивали связь и аппаратуру разведки, помогли организовать ополчение и провести выборы. Советовали, как рационально обустроить хозяйство. Помогли взять на учёт сокровища павшего князька. "Руслан" под командованием Фёдора Ивановича совершил дальний рейс и привёз с Ковчега гуманитарную помощь: учебники, медикаменты, сладости детям и ткани женщинам. Оружие и аппаратуру, предметы быта. Домой он тоже шёл не порожняком. Полтора десятка наших раненых бойцов, два разобранных гидроплана и пятьдесят восемь семей инженеров и учёных, не рискнувших остаться в обществе не слишком доброжелательных земляков. Уехало оборудование лабораторий и компьютеры с их разработками. Уральцы без сожаления смирились с такой утечкой мозгов, не все могли простить недавнее привилегированное положение интеллектуалов. Надеюсь, последние сделали для себя выводы. Улетели также шестнадцать девушек из персонала санатория – они не могли представить свою дальнейшую жизнь на месте тяжёлых воспоминаний.
Мы с Хуаном первыми взлетали для обеспечения безопасного перелёта группы. Когда я разворачивался над лётным полем, внизу было море лиц и прощальных взмахов рук. Поднялись Ми-8, несущие запасы топлива для боевых
– Чиф, ваши песни ребята Ковчега поют на вечеринках в клубе.
Я так и знал. Чтобы я этому святоше что-то такое рассказал о себе на исповеди! Ему даже тексты песен нельзя доверить. Ну, дождёшься у меня.
– Разве под такие песни танцуют?
– Мы же не только для танцев собираемся. Душевную песню послушать можно, просто посидев с любимой девушкой. Мы ансамбль организовали. Меня приняли гитаристом. Вы аккорды подскажите, а то не всегда подобрать получается. Я всё стеснялся вас попросить.
– Заходи вечерком, когда будем идти на "Шельде" домой. Куда от вас деваться? Я вас выучу маршу авиаторов. Мировая песня. Вот слушай: Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…
– Чиф, неопознанный самолёт на десяти часах. Скорость сто шестьдесят, высота три тысячи, дистанция девяносто. Движется на пересечение.
– "Европа", я "Чайка", неизвестный самолёт на пересечении курса, даём картинку. Иду на сближение.
– Картинку принял, ведём цель. Ильич, слишком не приближайтесь, мы прикрываем.
– Я Монах. Цель захвачена. Фёдор, возьми выше на тысячу метров. Мы прикроем.
– Я Дорн. Видим цель. К бою готовы.
– Неизвестный самолёт, координаты… Здесь самолёт Ковчега, у нас мирные намерения. Прошу на связь.
– Ковчег, я Цессна, вольный город Пижма. Я на пределе дальности, пора возвращаться. Мы слушаем вас давно, но ограничены в радиосвязи и радиусом действия самолёта. Мы ищем дружбы с вами. Если можете, следуйте за мной. Через сто километров вас ждёт тёплый приём и бензин для дозаправки.
– А также горячий чай и гостеприимство ваших конвоиров? – потянуло меня на тему об окружённых десантниках.
– Господин Солнцев, не до шуток. Я узнал ваш голос по интервью. Вы – наш единственный шанс на контакт.
– "Европа", я рискну.
– Только держите картинку.
– Монах, Дорн, спасибо за поддержку, но вам следует идти по маршруту.
– Принято. Петя, смотри в оба. И не играй с ними, если что. Заправщик четыре часа будет барражировать в радиусе прямой связи. Оставайся в эфире, Фёдор.
– Принято. Счастливого полёта.
– Удачи. Конец связи.
Лёгкий самолёт впереди покачал крыльями и пошёл на посадку на еле заметную полосу аэродрома. Я сделал контрольный круг, изучая местность и позволяя Хуану детализовать картинку. Зенитки не стреляли, населённый пункт - сотни четыре зданий на горном плато. На лётное поле стекалось, кажется, всё население. На солдат не похожи, много женщин. Других самолётов не видно. Вокруг – обработанные поля.
– Хуан, остаёшься на борту. В случае чего – попытайся взлететь. Крайний вариант – огонь на себя.
– Есть, чиф.
К остановившейся "Чайке" сначала двинулась приличная толпа, но вот она замерла по чьей-то команде. От неё отделилось три фигуры, остановились в нескольких метрах от самолёта. На лицах – улыбки, одежда в порядке, в меру упитаны. Без оружия.
– Командир корабля Фёдор Солнцев.
– Голова вольного города Пижма, Костров Иван Иванович, мои помощники. Добро пожаловать, братья.
Мне он как-то сразу понравился, этот простецкий с виду мужичок с умными весёлыми глазами и крепким рукопожатием. Настолько, что я махнул Хуану: выключай мотор и присоединяйся.