Экипаж специального назначения
Шрифт:
– Может, да, а может, и нет. От многого зависит.
– А проблему снабжения Сирии надо решать сейчас. И – качественно. Ты понимаешь, там ждать не могут.
– А ты понимаешь, что, если ты отправишь еще один сухогруз по тому же маршруту, с ним произойдет то же самое? Кстати, что с «Сиреной» произошло, выяснили?
– Не до конца. Мы предполагаем наличие взрывного устройства на одном из контейнеров. Его могли поставить при погрузке в порту или даже на железной дороге. Лабусы [18] нас ненавидят, американцам их на это подписать – что два пальца… в общем.
18
Прибалты.
Да,
– И что ты предлагаешь?
– Те, кого я прислал, еще с тобой?
– Да. Я пока спрятал их.
– Легализовать сможешь?
– Как?
– Устроить на работу в ЧВК. Чтобы у них было право сопровождения судов.
– Не вопрос. Смогу.
Это можно сделать через Горана. У него хорошие связи в бывшей Югославии, которая уже давно является первым поставщиком наемников в Европе. Во время гражданской войны в Ливии на стороне Каддафи воевали сербские и хорватские снайперы-наемники, они немало там арабов положили и потом скрылись, уйдя на лодках, а повстанцы точно так же привлекали албанцев, бывших УЧК [19] , потому что албанцы – мусульмане, а сербы и хорваты на джихаде – это не кошерно. В Боснии и Герцеговине полно вербовочных пунктов, там вербуют в Афганистан, Ирак, Африку, даже в Латинскую Америку. Скорее всего, проще вербоваться не через саму Хорватию, а через Боснию и Герцеговину или даже Косово. Там такой бардак, что концов днем с огнем не сыскать. И дешево…
19
Армия освобождения Косово.
– Как быстро?
– Дней десять. И что дальше?
– Дальше слушай…
По плану Жека отправился обратно в Любляну, чтобы оттуда проскочить в Москву или куда там еще ему надо. А я немного задержался в ожидании парома. Взял порцию свежей охлажденной селедки – люблю рыбу, устроился на самом берегу. Море билось в берег, но достать меня не могло…
Но не было сомнений, что оно сильнее меня…
План хороший, даже слишком. Наглый, неожиданный. Чисто суворовский: удивил – победил. С легким налетом циничного кагэбэшного флера… как плевок в святое. Есть в нем хорошая еврейская хуцпа – как тот парнишка, который убил родителей, а потом пришел просить пособие на основании того, что он теперь круглый сирота. План многогранный, имеющий далеко идущие последствия. План – если он реализуется полностью – дезориентирующий и унизительный для противника.
Вопрос в том, что дальше.
Если даже план реализуется полностью, США получат очередной щелчок по носу, не первый, но это не отменяет тот факт, что они сильнее нас, по крайней мере на порядок. Мы научились уходить от наблюдения, менять сотовые телефоны, обманывать с кредитками, направлять Большого брата по ложному пути, но все это не отменяет того неприглядного факта, что это мы шукаемся. Это мы боимся каждой тени. Это мы, меняем телефоны и электронные адреса. А ловчая сеть Америки и ее возможности настолько велики, что просто непредставимы. И руки у нее, очень длинные. Бута они взяли в Южной Азии, тупо привезли в США и тупо осудили по своему законодательству
Я не про себя, я-то ничего. Я давно свой путь для себя выбрал и, на что шел, прекрасно понимал и понимаю. Я про тех четверых туристов, кого прислали мне фактически на подхват, на одну операцию и которых Родина сейчас подставляет под асфальтовый каток. Они-то хоть люди и служивые, но каждый должен понимать, на что подписывается, и подписываться на это с открытыми глазами. Это даже не смерть в бою, это хуже. Смерть в бою – по крайней мере, это честно, да и выбираешь не ты, а ветреная девчонка Фортуна и ее мамаша Судьба. А тут расклад иной.
И мне как-то не в жилу потом с…ой себя чувствовать и перед самим собой, и перед сослуживцами.
И что делать – ума не приложу.
Так, думая, едва не пропустил паром. Привел в чувство только гудок. Хорошо, что не моего парома, другого. Вскочил, кинулся к машине. Ладно, решим…
Обратный путь прошел нормально, хотя погода была хуже. Не шторм, но мелкая, злая, бьющая в борт волна.
Перегонщики – уже не эти, другая команда – собрались наверху и квасили привезенную с собой дешевую польскую водку. Понять не могу, как они могут квасить, когда и так хреново…
Порт Роттердам встретил нас солнцем из-за рваной хламиды туч, его лучи виделись неправдоподобно четко, недоверчиво щупая серую, в радужных нефтяных разводах, воду. Я вывел машину – и тут же свернул с дороги. У Горана в порту есть люди, надо узнать, безопасно ли или вообще в город не стоит соваться…
В городе было безопасно.
На сей раз я застал Горана на его вилле.
Это была даже не вилла, а, как это сейчас модно, переделанная под жилое помещение старая мельница с сохранившимися крыльями, при том, что внутри механизма не было, его аккуратно демонтировали и продали на запчасти тем мельницам, которые еще сохранялись. Вместо высоченного забора, как это принято у нас, – аккуратно подстриженные кусты, загородь по пояс, вместо асфальта – аккуратно подсыпанный гравий. Кстати, можете мне не верить, но действующая мельница стоит минимум миллион евро. А сюда Горан вложил еще как минимум столько же. Хотя законопослушным бюргером он вряд ли станет…
Я сдал пистолет охране и, похрустывая щебнем, прошел к профессиональному теннисному корту, где две девочки лет пятнадцати играли в теннис. Играли они, на мой взгляд, профессионально, хотя мой взгляд… в общем, интересовал меня в этом зрелище отнюдь не профессионализм теннисисток.
Горан сидел на стуле и отхлебывал кофе. Рядом стояли еще стулья, валялись полотенца и сумки для теннисных принадлежностей.
Я присел на соседний стул.
– Которая твоя?
Горан ответил не сразу. Потом кивнул на девчонку, которая как раз стояла к нам спиной, низко наклонившись для подачи. Светлые волосы были убраны в хвост.
– Эта.
– Неплохо.
– Это моя дочь, – вдруг сказал Горан.
Я удивленно поднял брови:
– Не знал, что у тебя есть дочь.
– Да, есть. И лучше, если бы ты это и дальше не знал.
– Понял…
Мы молчали, следя за игрой. Было ощутимо холодно, но дождя не было.
– Ничего ты не понял, друг, – вдруг сказал Горан. – я учу ее в Англии под чужим именем. Не хочу, чтобы ее коснулось что-то из того, что делаю я. Не хочу.
– Понимаю.
– Я твой должник, верно?