Экипаж
Шрифт:
Святослав с мономечом постоянно мелькал где-то поблизости, ища только удобного случая. Со стороны Ежова ежесекундно летели лазерные вспышки. Денисов, куда-то исчезавший, вернулся с целой охапкой разнообразного оружия (он нашел и ограбил личный арсенал Куросавы), и теперь Джина, лишенная любимых игольников, поливала Куросаву огнем из игольного автомата. Койфман, вернувший себе любимую винтовку, спрятался в самом дальнем конце зала, где его никто не мог заметить, и оттуда посылал квантовые пули.
– Все, хватит!!! – наконец закричал Куросава, совершенно скрывшийся под непрерывным
Ментат резко раскинул руки в стороны, поднял лицо к потолку и широко раскрыл рот. Все его тело заблистало ослепительным светом, на кончиках пальцев начали вздуваться крохотные белые шарики, а полуседые волосы встали дыбом и заискрились. Тот самый перстень, который так раздражал Перова и Ежова, треснул и рассыпался на крохотные осколочки. Во все стороны пошли волны тугого горячего воздуха. Дышать стало очень трудно...
– Экипаж, назад! – приказал Моручи, швыряя в Куросаву мономеч, бесследно исчезнувший в белой вспышке. – Все отступаем... куда-нибудь! Сейчас здесь будет жарко...
Его слова быстро подтвердились – температура в помещении повышалась так стремительно, что на стенах уже начала бурлить краска. Бронескафы у всех стали потрескивать – они с трудом выдерживали такое перенапряжение.
– Шалкий хуассин, ис-са тебя мы последние! – послышалось сверху раздраженное шипение, а следом за ним – автоматная очередь.
Автомат Косколито не слишком побеспокоил разошедшегося Куросаву. Но вот тот, кто появился на сцене вслед за ним...
Сейчас Сиреневый Бархат был своего естественного цвета, за который и получил имя – сиреневого. Он завис на высоте десяти метров и начал стремительно вращаться. А вслед за ним и Куросава – словно его превратили в зеркало, повторяющее все движения. Свечение погасло, и удушающая жара стремительно спала.
Ментат мгновенно опомнился и полыхнул белым лучом в нового противника. Только вот Сиреневый Бархат с легкостью отразил его и вернул хозяину с удесятеренной силой. Куросава отлетел назад, больно ударившись головой.
Схватка ментатов продолжалась недолго. Несколько секунд человек и Плывущий посылали друг в друга заряды пси-энергии, а потом Куросава, который успел выдохнуться еще до того, как у него появился равный противник, упал бездыханным. Не потому, что Сиреневый Бархат все-таки сумел поразить его чем-то смертоносным – он попросту исчерпался. Огромная метановая медуза буквально высосала его досуха, и сил в Куросаве не осталось даже на то, чтобы просто пребывать в сознании.
Павшего ментата мгновенно обездвижили. На запястья и лодыжки ему надели парализаторы, к голове прикрепили специальную нашлепку, блокирующую ментальные способности, рот заткнули металлическим кляпом, а в довершение всего еще и вкололи какую-то гадость, вызывающую здоровый крепкий сон. Дня этак на три.
– Мастер-ментатов нельзя держать в сознании, - хмуро прокомментировал эти предосторожности Моручи. – Отличная работа, экипаж.
– У-у-у, противная рожа! – замахнулся на бессознательного Куросаву Денисов. –
– Успеешь, сержант. Ну что ж, теперь давайте наконец расставим точки над «ё»... – скрестил руки капитан. – У нас в запасе еще четыре часа...
– Э-э-э, капитан... – осторожно окликнул его Соазссь, глядя на ручной информ.
– Не сейчас, суперкарго. Что ж, лейтенант Ежов, тебе слово, - кивнул он детективу.
Михаил важно откашлялся, оглядел одиннадцать внимательных лиц, сверился с личным информом Куросавы, прикрепленным к его бессильной руке, и сказал:
– Итак, дамы и господа, дело закончено...
– Лейтенант, не рассусоливай, ты не на кафедре.
– Извиняюсь, - немного обиделся Ежов. Ему ужасно хотелось изложить отчет театрально, так, как это всегда делал человек, чье имя стало синонимом профессии – Шерлок Холмс. – Итак, преступник наконец-то обезврежен. Александр Куросава, тридцать восьмое лицо в списке наследников. Мастер-ментат. Позвольте же мне...
– Лейтенант...
– Да, да!.. – начал раздражаться Михаил. – Елы-палы, не дадут удовольствие получить... В общем, план Куросавы достаточно прост, но весьма эффективен. Возможно, ему пришло это в голову в тот момент, когда он познакомился со мной – мы уже знаем, что я очень похож на нашего капитана...
Никто не обратил внимания, что Ежов сказал «нашего», а не «вашего». Даже он сам.
– Итак, что же он замыслил? Все достаточно просто, - театрально взмахнул рукой Ежов. То, что он уже в третий раз говорит «итак», он тоже не заметил. – Сегодня похороны императрицы Белинды. Несчастной женщины, которая сейчас лежит в своем гробу. Вокруг нее – скорбные родственники. А вот это – то средство, с помощью которого Куросава собирался убить их всех!
Ежов резко распахнул прямоугольный ящик из черного металла. Все невольно отшатнулись. Однако там не было ничего, кроме очень искусно сплетенного венка. Цветы и листья обработали особым составом, чтобы они не теряли свежести (точнее – внешнего подобия свежести) многие годы.
– Это погребальный венок, - прокомментировал Рудольф, бросая на Ежова странный взгляд.
– Именно так. Погребальный венок, который еще вчера лежал на груди императрицы Белинды. В ее гробу. Но сейчас он здесь. А на его месте лежит то, что вчера лежало в этом ящике. Точная копия этого венка... но сделанная из ирронация!
Его сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы. На всех, кроме Святослава, которому Ежов все рассказал еще раньше, Фриды, которая совершенно спокойно прочла обо всем в мыслях этих двоих и Денисова с Дитироном, которые просто не знали, что такое ирронаций. Да и сам Ежов узнал об этом только вчера...
– Ирронаций – это радиоактивное вещество со сверхбыстрым распадом, - специально для этих двоих объяснил он. – На свету мгновенно разрушается, выделяя колоссальные объемы энергии. Смертельной энергии! Очень редкое вещество и очень ценное. И просто идеальное для покушений – защититься от него практически невозможно. Только самые мощные силовые экраны выдерживают ирронационные всплески, но на похоронах такую защиту обычно не применяют.