Экологический роман
Шрифт:
Из Каира в Москву - шесть часов - Голубев летел вместе с БН. Не очень-то БН нравился экономический класс, у него была привычка к другим летнымусловиям, и ему пришлось делать вид, что ему все равно, и он хвасталсяблизким знакомством с Хрущевым:
– Значит, так: заканчивалось строительство Сталинградской ГЭС вСталинграде, хор-р-роший был банкет, на банкете обсуждалось: куда перебросить строителей? Коллектив мечтал построить вододелитель в Астрахани: от Сталинграда недалеко, климат не очень различается. Хрущев сказал: "ВСибирь
– Вододелитель? Астраханский?
– ахнул Голубев.
– Никому не нужен,проход рыбы из Каспия и обратно затрудняет!
– И ты туда же!
– возмутился БН.
– Чем он тебе-то мешает? Твое лиэто дело - решать? Хрущев - тот действительно решает, что надо, чего ненадо.
Однако БН тут же перешел на другую тему:
– Как там с моей-то работой? С диссертацией? Все готово?
– Замеров я в проране Нила не сделал.
– Это почему же? И то смотрю - на перекрытии тебя нет и нет. Почемунет?
– Наше управление готовилось к приезду вождей. Никому не до меня.Пропуск на проран не дали.
– Бумаги за моей подписью показывал? Управленцам?
– А что мне было еще показывать?
– Они?
– И не смотрят...
– Сволочи!
– возмутился БН.
– Сволочи...
– согласился Голубев.
– А теперь в вашей диссертацииАсуанского створа не будет.
– Не допустим - будет!
– Каким образом?
– Простым: пойди узнай, с какого створа снимки - с Асуанского или сКрасноярского?
Помолчали. БН частенько вставал, уходил в носовую часть самолета. Там,в носовой, находился инженер Мальков, БН это заметно смущало: Мальков там, а он здесь, в самом хвосте?! А ведь в Асуан БН летел в одном самолете с Хрущевым, а вот Мальков с Хрущевым не летел. Там, в носовой, кроме Малькова, показалось Голубеву, во втором ряду слева еще и Томилин из странного дома в странном московском переулке. Усы отпустил, бородку, во всем остальном - как две капли.
Еще пообщались, и Голубева дернуло спросить:
– Рядом с Мальковым-то? Томилин? Я-то видел его без бородки.
– Помолчав, еще спросил: - Это вы направили меня к Томилину? С повесточкой? На собеседование?
– Какой нахал, какой нахал!
– удивился БН.
– Вот не ожидал! Ну тогдазнай: я зря ничего не делаю. Сделал - значит, нужно было! Не сделал ненужно было!
И тут БН стал дремать; голова влево, ноги вправо, посредине дышитмассивное туловище.
До Москвы оставалось сорок минут, когда он проснулся.
– Голубев! Хочу сказать тебе спасибо! Говорю:
– Я же со снимками в Асуане не сумел?
– Есть за что, есть, я зря не говорю. Мы с тобой хорошо поработали,хорошо сработались, я доволен... Завтра принесешь в кадры заявление - пособственному желанию. Сегодня четверг, завтра пятница. Ни пуха ни пера...
Хорошо стало голубевской душе, очень хорошо, легко! Ему давно не былотак легко. Однако Голубев не выдал радости, сидел с каменным, насколькоэто возможно, лицом.
В аэропорту Внуково в очереди на паспортном контроле, в очереди забагажом они снова оказались рядом, но были уже как бы и незнакомы. И опятьхорошо, но вдруг БН нарушил незнакомство - посмотрел-посмотрел на свойчемодан, открыл его и сказал:
– Сволочи! Носки сперли!
– Какие носки?
– нечаянно отреагировал Голубев.
– Разного цвета, а размер один - сорок четвертый. На себя. В Каирекупил. Ну, это не в Египте, это наши удумали, вот сейчас и успели, сиюминуту. И жаловаться бесполезно - не докажешь. Уж на что в Египтеворуют - у нас похлеще! Ну, чего улыбаешься? Хорошо улыбаться, когда утебя ничего не сперли!
Еще кивнули друг другу и разошлись.
Голубев подумал: БН, когда он общался с Хрущевым, мучился вопросом:
"А почему не я? А я чем хуже?" И в самом деле - он хуже не был, во всякомслучае вождь мог бы получиться из БН не хуже других вождей и членов ПБ..
Дочке Голубев привез из Египта ожерелье. Простенькое, из камушковразного цвета, различной формы, но, показалось Голубеву, оригинальноеДочка тотчас ожерелье надела, принялась вертеться перед зеркалом.
– Ну как, мамочка? Подходит?
– По-моему, миленькое, - ответила жена.
– К тому же египетское.
– А кто поймет, что египетское?
– вздохнула дочь.
– Ни один болван не поймет!
– Прицепи записочку: приобретено в Асуане такого-то числа, посоветовал сын.
– В конце восклицательный знак...
– Ты сам из тех, которые и с запиской не поймут!
– Восклицательного знака не поймут? Тогда поставь вопросительный предложил Алешка.
Алешка получил отличную логарифмическую линейку... Логарифмическая, понимал Голубев, не очень-то ему нужна, зато была красива, смногочисленными шкалами и в прекрасном футляре. Наверное, в Египтетакие не пользовались спросом - стоила она дешево.
В свои студенческие годы Голубев с такой ни в жизнь не расстался бы,кожаный футляр чего стоил! Классная линейка, сложная линейка, Голубевдаже не знал, какое назначение имеют две верхних шкалы. Для каких таких расчетов? Сыну, современному физику, это был примитив, но спросить что к чему Голубеву показалось стеснительным.
Жена получила два ситцевых, очень симпатичных отреза. Симпатично, неторопясь она поцеловала Голубева.
Когда сели за стол, жена спросила:
– Ну что, товарищ египтянин? Как там дела-то? В Африке?