Экономка тайного советника

Семина Дия

Александр зажал ленту в кулаке, не желая её отдавать, тем более передавать Курскому, развернулся и поспешил составлять срочный личный приказ, чтобы прибыли все девицы выпускного класса без исключений.

Алексей поспешил за братом, казалось, что у него проснулась совесть, но нет, он думает лишь о запонках:

— Не советую очаровываться, чтобы не разочароваться, она посредственная ведьма, тёмная, недостойная! Эй! Братец, а сапфировые запонки?

— Пойдём, отдам тебе подарок, как девица, ей-богу! Мужчину не запонки красят! А честь!

—

Ох! Дорогой князь, хорошо вам говорить, наследник, красавец, а я всего лишь третий в семье, пусть меня украшает сапфир! А честь в том и заключается, чтобы наступить на личные чувства и позволить государственному департаменту действовать согласно закону. И не упрекай меня, рядом с Курским я и сам боюсь находиться, а он меня постоянно охраняет, но, если хочешь, я его попрошу завтра же отстать от девицы, скажу, что ты сам и Его сиятельство князь Разумовский возьмёте это дело. — Алексей вдруг перешёл на громкий шёпот, как в детстве, когда просил старшего брата скрыть шалость.

— Курский твой — цыплёнок, а князь Разумовский — стервятник, ты настойчив, в своём желании уничтожить девицу, лишь подозревая её? Как наследник и старший брат, приказываю, не вмешивайся в это дело! И не пытайся меня защитить, иначе предположу, что ты сам влюбился в неё!

— Вот ещё! Стриженая, блёклая, тёмная ведьма, нищая, и, кажется, обесчещенная, мне и этих поводов достаточно, чтобы не вспоминать о ней и радоваться, что более не встречу её. И тебе настойчиво не советую!

— Вот твои запонки, и я тебе настойчиво советую не вмешиваться! Прояви мужскую волю, друг мой, и оставь девицу в покое…

Александр протянул младшему брату футляр с сапфирами и так посмотрел, что младшему пришлось опустить взгляд и прошептать:

— Хорошо! До бала я молчу, но если с ней что-то случится, то это всё Курский, он за ней увивается, может, и следит. Может, он и обесчестил! Сам с ним разбирайся! Я в такие дела не имею ни малейшего желания вникать! Благодарю за щедрый подарок! — виновато улыбнулся, забрал бархатный футляр и выбежал из покоев старшего брата.

Александр неприятно удивился, неожиданный интерес Курского ничего хорошего не предвещает. Но до бала он не посмеет к ней прикоснуться или вызвать в Канцелярию, а после бала всё изменится.

Вечером еще раз достал запонку, зажал в кулаке и попытался снова «увидеть» девушку, которую так тщательно скрыл младший брат. Она не понравилась Алексею, первыми возникли именно неприятные эмоции. Теперь хочется только одного, скорее найти девицу, проверить свои ожидания.

— Она сильная, в ней определённо есть энергия, но совершенно непривлекательная? Дурнушка? И как теперь быть? — цесаревич посмотрелся в зеркало, прекрасно отдавая себе отчёт, что его сил недостаточно противостоять конкурирующим за престол родам. Сейчас вообще очень мало сил у всех. Или соперники тщательно скрывают свои козыри. Пока отец жив, не решаются лишить царский род реальной власти, но стоит им только заподозрить наследников в слабости…

—

Жениться на дурнушке, пожалуй, это меньшее из всех зол, посмотрим, хуже если она безродная, и совершенно катастрофически, если она действительно из тёмных, мы лишимся последнего шанса на абсолютную власть, — цесаревич прошептал, так и не сумев понять, ничего про таинственную незнакомку. Воображение рисует волнительный образ, а разум с сарказмом перечёркивает все мечты. Если она действительно обладает тёмной магией. То судьба её неблаговидная…

— Однако. Алексей часто ошибается, мне нужно лично с ней встретиться и проверить…

Глава 13. Сестра…

Я совершенно потерялась в пространстве и времени. Оказалось, что завтра суббота, выходной день и все ученицы выпускного класса разъехались по своим домам. Остались только иногородние девушки, но учитывая вчерашние события, решила, что лучше так и продержаться особняком.

Меньше про меня новую знают, крепче спят, да и я целее буду.

Варвара рано утром уходила «работать», проводить какой-то учёт. А когда вернулась с чайником и ароматными жареными гренками, я пристала к ней с расспросами.

— Варвара Степановна, я, честное слово, ничего не помню из своего прошлого, наверное, очень хорошо ударилась головой во время приступа. Какие-то обрывки, картинки. Можно я задам вопросы?

— Называй меня Варей, спрашивай, конечно! — она села и наблюдает, как я разливаю по чашкам чай и подаю обжаренный в яйце хлеб. Понимаю, что всё делаю неправильно, но кого это теперь волнует.

— Тётя Агафья, она мне кто? Мы настолько разные, дивлюсь её настойчивости и манерам, и как она меня силой не утащила замуж.

Пытаюсь говорить, хоть немного в стиле окружающих, но Достоевским никогда особо не зачитывалась, и не «болела» трепетным говором в стиле барышень-институток. А теперь сама слышу, насколько моя речь футуристично звучит, в сравнении с окружающими.

Варя улыбнулась, но так, как улыбаются глубоко несчастные люди.

Сердце сжалось от её печали.

— Если честно, никто. Она долгое время жила при доме твоего батюшки, как экономка. А когда Павел Ильич помер, царствие ему небесное, и тебе от кабинета, где он служил, назначили пенсион, то Агафья взялась с энтузиазмом, свойственным простым людям, проявлять показушную заботу.

— Но она живёт в моём доме? И меня же пытается сбыть замуж?

— Да, через месяц тебе исполнится восемнадцать лет, и тогда сможешь её выселить обратно в деревню. Если выйдешь замуж или получишь престижную должность, то тебе это вполне возможно и удастся.

— А у нас какое родство?

— Я дочь твоей крёстной, наши маменьки водили тесное знакомство. К сожалению, после смерти твоей матушки Елены Сергеевны, и моя недолго на этом свете задержалась. Мы обе жили под «опекой» Агафьи, но я всего два года, а ты пять лет. Но разве ничего не помнишь? Совсем-совсем.