Экшн

На опушке я обнаружил стог сена. Лучшего места для ночлега найти было невозможно. Но с той стороны стога, к которой я подошёл, стоял такой запах, словно здесь жила та самая свинья, которую сегодня оприходовали молодцы Робин Гуда. Пришлось зайти с другой стороны. Там был полный порядок. Опасаясь ночевать внизу, я вскарабкался на стог, зарылся в сено с головой и провалился в небытие.

***

– Да, сэр, он в этом стогу, - голос

доносился откуда-то издалека, но был слышен отчётливо.

– Точно, ваша светлость, - поддержал его другой не менее чёткий голос, - он в этом стоге. Наши люди вчера вечером видели, как он выбрался из леса. Да и следы ведут прямо к нему.

"О, Боже! Снова влип!
– пронеслось у меня в голове.
– И кто же меня выследил? Что им нужно? Эх, проспал! Что делать?"

Пока голоса звучали довольно спокойно. Может обойдётся? Я лежал, не двигаясь, прислушиваясь к каждому звуку.

Где-то неподалёку всхрапнул конь, и третий голос произнёс:

– Ну, и что будем делать?

Этот голос звучал весьма странно, словно из пустого ведра.

– Ваша светлость, - снова раздался первый голос, - давайте мы выгоним его из стога в поле, и вы просто поднимете его на копьё.

– А если он бросится в лес?
– спросил голос, принадлежавший, вероятно, той самой светлости, которая должна была поднять меня на копьё.

Он-то и звучал из пустого ведра.

– А мы выставим возле леса цепочку воинов, и они повернут его назад, - предложил первый.

– Хорошо, - отозвалась из ведра его светлость.
– Но как его выгнать из стога?

– Мы можем поджечь стог с помощью луков, - обрадовал меня первый голос.
– Пучок горящего сена на конце стрелы - и он ваш. Посмотрите, какое сухое сено. Оно вспыхнет мгновенно.

– Гы-гы-гы!
– заржал второй голос.
– Если он не захочет выскочить из стога, то просто превратится в жареную свинью!

Несколько лужёных глоток дружно поддержали смех, вызванный этой тупой шуткой садиста.

– Стойте!
– испугано заорал я во всё горло и начал выкапываться из сена.
– Стойте! Я сдаюсь!

В ответ раздался громкий конский топот, заглушаемый криками, полными ужаса. Я высунул голову из своего укрытия и огляделся. По полю прочь от стога, в котором я провёл ночь, во все стороны неслось десятка два всадников. Одеты и вооружены они были по - разному, но всех их объединял ужас, звучавший в их голосах и призывы к Всевышнему помиловать их души.

Всего через несколько минут неизвестные, желавшие нацепить меня на копьё или поджарить, превратились в едва заметные точки на горизонте. Лишь четверо из них, отдалившись метров на пятьсот, остановили коней и начали истово креститься, глядя в мою сторону. Затем один из них поднял над головой лук и что-то прокричал. Я не видел поблизости никого, кому могли быть адресованы его телодвижения и крик. Оставалось предположить, что он обращался ко мне.

Жестами я попытался объяснить ему, что ничего не слышу. Вероятно,

он меня понял, поскольку очень медленно, направил коня к стогу. Немного приблизившись, он заорал громким голосом, в котором, тем не менее, слышался страх:

– У меня стрелы с серебряными наконечниками, оборотень! И я не промахнусь!

– Сам ты оборотень, - буркнул я. Затем исказил лицо улыбкой, помахал отважному воину рукой и прокричал в ответ.
– Я не оборотень! Я бард!

– Бард?
– в вопросе человека, державшего меня под прицелом стрелы с серебряным наконечником, звучало сомнение.
– Тогда осени себя крестным знаменем!

Пожалуйста! Хоть сто порций. Я трижды перекрестился и даже отвесил поклон борцу с оборотнями. Это несколько разрядило обстановку. Во всяком случае, храбреца перестало колотить от страха, и к нему начали подтягиваться другие участники представления. Один из них в отличие от остальных был полностью упакован в железо. Даже голова его скрывалась под стальным шлемом. Вероятно, этот броненосец и был той самой светлостью, которая собиралась поднять меня на копьё. А причиной его странного голоса был шлем, являвшийся по существу металлическим мини ведром.

– Поклянись, что ты не оборотень!
– прокричал железный человек, видимо, всё ещё испытывая сомнения в чистоте моей души.

– Мамой клянусь!
– заорал я в ответ.

– Нечистый!
– рявкнул броненосец.
– Богохульник! Как ты смеешь так говорить про нашу Святую Мать!

Эти слова предводителя отряда умалишенных окончательно вывели меня из равновесия. И я сорвался. В прямом и в переносном смысле.

– Да пошли вы! Плевал я на вас и мать вашу! Оборотень я! Оборотень!
– заорал я благим матом и от злости даже изо всех сил топнул ногой, не подумав о том, где нахожусь.

– Матерь Божья!
– взвизгнул броненосец в тот момент, когда я после опрометчивого удара ногой внезапно провалился в стог.

В этот же миг мои ноги коснулись чего-то твёрдого. Это твёрдое рванулось в сторону и, завизжав громче броненосца, помчалось прочь.

Вновь выбравшись на поверхность, я увидел бегущего по полю огромного кабана и бросившихся от него в разные стороны троих всадников. Четвёртому повезло меньше. Свалившийся с коня броненосец лежал на земле неподвижной грудой металлолома, весело поблескивавшей в лучах солнца, а его конь гарцевал далеко в поле.

Когда я с трудом спустился со стога и подошёл к упавшему, то услышал, как этот железный человек что-то невнятно бубнит. Не имея возможности перевернуться, он лежал, уткнувшись забралом в изрытую копытами и щедро усеянную конскими яблоками землю. А потому разобрать, что он бормочет, было сложно. Однако, прислушавшись, я понял, что это молитва. Прошло минут десять, но рыцарь всё не унимался.

– Ваша светлость, - прервал я его словоизлияния, потеряв терпение, - вам помочь?

– Изыди, оборотень!
– в ужасе заверещал незнакомец.