Эксклюзивный мачо

Полякова Татьяна Викторовна

Дождь и в самом деле начался, ближе к обеду. К тому моменту я съездила в больницу. Состояние Лялина было признано удовлетворительным, но к нему, конечно, не пустили. В коридоре, возле его палаты, дежурили двое ребят из его конторы. Я не­много поговорила с ними по поводу вчерашнего. Оба пребывали в недоумении и в два голоса тверди­ли, что ни у конторы, ни у самого Лялина никаких проблем не было. Здравый смысл диктовал связать это покушение с четырьмя предыдущими убийствами. Поразмышлять над этим как следует мне не уда­лось, события посыпались как из рога изобилия.

Первым делом объявился Вешняков

и сообщил результаты экспертизы. Лапшина застрелили из то­го же оружия, что и Веру с Райзманом. Вот и попробуй после этого не связывать убийства. Все связано, да еще как: оружие одно и стрелок, скорее всего, один и тот же. Миронову, что в вечер убийства Лапшина приезжала к нему на дачу, нашли. В настоящий мо­мент она находится в командировке в Рязани. Дей­ствительно заезжала на дачу, хотела обсудить один вопрос в неформальной обстановке, но Лапшина на даче не оказалось, она постояла возле калитки и уеха­ла. Известие о его смерти ее потрясло (это она так сказала), но она понятия не имеет, кому это могло прийти в голову, и о его делах сообщить ничего не может. Разговор с ней придется отложить до ее возвращения из Рязани. На первый взгляд банкир ни­кому не мешал, на работе известие о его гибели всех повергло в шок, сплошная растерянность и недоумение. Впрочем, дело понятное.

Далее началось что-то совершенно невообрази­мое. В 17.15 поступил анонимный звонок: убийца Веры Неждановой (привожу практически дословно) в настоящее время пытается покинуть город на “БМВ”, далее продиктовали очень знакомый мне номер. Все службы были предупреждены, и уже в восемнадцать часов оный “БМВ” был задержан, за рулем находился его владелец Тагаев Тимур Вяче­славович, в присутствии которого был проведен обыск машины, и в запаске обнаружили… что бы вы думали? Конечно, орудие убийства, да еще вместе с глушителем. Господин Тагаев выразил сначала удивление, потом недовольство, затем отказался отве­чать на вопросы до появления своего адвоката, который не замедлил явиться. Во время допроса Тагаев категорически отрицал свою причастность к убий­ствам, утверждал, что пистолет этот видит впервые, и даже гневался, обвиняя милицию в том, что менты сами его и подбросили.

– Может, и сами, – глубокомысленно изрек знакомый капитан, с которым мы пили кофе в бу­фете. – Тагаев оружие никогда не носит. Это все знают.

– Довольно неосторожно при его деятельности.

– Ну… – пожал плечами капитан. – По-насто­ящему парню вряд ли что грозит, он тут всех крепко прижал. Опять же, выпендреж: мол, я в своем горо­де никого не боюсь. Думаю, с властью нашей зару­бился парень, вот и завертелось. Только ни хрена мы его не посадим, вот увидишь. – Он совершенно неожиданно весело хохотнул и добавил: – Мозгов у ТТ больше, чем у некоторого нашего начальства, де­нег и подавно, а адвокат, говорят, просто фокусник: любое дело наизнанку вывернет.

Упорство, с каким милицейские чины видели в потенциальном враге неплохого, в сущности, парня, прямо-таки потрясало. В то, что Тагаев уже сегодня окажется в тюрьме, я тоже не верила, однако слиш­ком много всего набиралось по мелочи и теперь ме­лочами уже не выглядело.

Через два часа еще одна новость: Тагаев сбежал чуть ли не во время допроса. Попросился в туалет и внезапно растворился на просторах родины. Инте­ресно, этому фокусу его тоже адвокат научил?

Весь вечер я пробыла с женой и дочерью Ляли­на, их наконец-то удалось уговорить покинуть боль­ницу. Мы по большей части

молчали и косились на телефон. В час я заставила женщину принять сно­творное и поехала домой, оставив обеих на попече­ние парня из лялинской фирмы. По дороге я думала о том, что меня ожидает нагоняй от Сашки, бедный пес весь день просидел дома.

Вошла в квартиру, включила свет, Сашка не по­явился. Обида обидой, но это меня насторожило. Я заглянула в кухню, потом в гостиную, ожидая че­го угодно. Вещи на своих местах, никакого намека на вторжение, но Сашки нигде не видно.

– Эй, пес, – позвала я, – хватит дуться, выходи.

Тишина. Я разом покрылась холодным потом, напряженно прислушиваясь. Черт, у меня даже га­зового баллончика нет. Затеяв частное расследование, не худо бы обзавестись оружием.

Набрала на трубке 02 и поднялась по лестнице, из-за двери спальни робко тявкнул Сашка. От серд­ца отлегло, но лишь на мгновение. Без меня пес на второй этаж не поднимался, то есть подняться он еще мог, а вот спускаться ненавидел по причине не­приспособленности своего тела сходить по ступень­кам вниз с достоинством, присущим такой выдаю­щейся собаке.

Я вошла в спальню и включила свет. На моей постели лежал Тагаев, держа Сашку на руках. Пес посмотрел на меня с печалью и вздохнул.

– Привет, – сказала я, устраиваясь в кресле, и положила трубку на секретер.

– Ты не очень удивлена, – скорее констатируя факт, чем спрашивая, изрек Тагаев.

– Честно? Не очень. С кровати сваливай, ле­жать на ней в ботинках можно только мне.

Он не сдвинулся с места, лежал и разглядывал меня, а я не стала брать его за шиворот и вышвыривать силой, тем более что такая возможность казалась весьма проблематичной.

– Чему обязана визитом? – вместо этого спро­сила я.

– Так ведь податься некуда, – развел он рука­ми. Сашка, оказавшись на свободе, с места не тро­нулся, только зевнул.

– Надо ставить сигнализацию, – вздохнула я. – Не квартира, а проходной двор. А с тобой мы позд­нее поговорим, – кивнула я Сашке, он стыдливо отвернулся.

– Это ты так со страхом борешься? – хмыкнул Тагаев и пояснил: – Болтаешь много.

– А чего мне бояться? Хотел бы убить, так убил бы еще в прихожей. Пырнул ножом, вон их на кухне сколько. Так чем обязана?

Он опять принялся разглядывать меня, отвечать он не спешил, но наконец изрек:

– Я их не убивал.

– Это не ко мне, это к прокурору, – поморщи­лась я.

– Ты всю эту кашу заварила. Неужели не ясно, что меня подставляют?

– Возможно, и подставляют, – не стала я спо­рить.

– Ты на Деда работаешь? – спросил он.

– Хочешь сказать, это он тебя подставляет? – съязвила я.

– Поначалу думал, твоя работа. Но пистолет… знающие люди говорят, ты на такое не способна.

– Разные бывают обстоятельства. Хотя в дан­ном конкретном случае ты прав: я не имею к этому отношения и не знаю, кто имеет. Теперь, когда мы так славно поговорили, я бы хотела остаться наеди­не со своей собакой.

– Я хочу разобраться, – изрек он.

Говорить ему было нелегко, не приучен выра­жать свои мысли словами, и я его очень раздражала, должно быть, тем, что умудрилась родиться бабой. Подумать только, такой парень, как он, и вынужден мне что-то объяснять.

– Разбирайся на здоровье, – пожала я плечами. Он аккуратно переложил Сашку, встал и прошелся по комнате. – Лучше сядь. Твое мелькание перед гла­зами действует мне на нервы.