Экскурсия в Авалон
Шрифт:
– Кто? С кем? – не понял Султан.
– Самые последние люди на Земле… – тихо сказал ученый. Потом он провел рукой по глазам и неуверенно рассмеялся. – Простите, – сказал он. – Просто мне так показалось. Сам не знаю, что на меня нашло… Конечно, это все мои догадки. Как оно все было – вернее, будет – на самом деле, никто не знает.
– Жуткие у вас догадки, Азад-муаллим, – сквозь зубы сказал Саид. – Просто кошмарные.
– Простите, – еще раз сказал ученый. – Это нервы. Нервы ни к черту…
– Теперь понятно, почему кто-то назвал этот край Елисейскими Полями, – задумчиво проговорил Султан. Лицо его в отблесках костра казалось лицом очень пожилой обезьяны, шимпанзе или гиббона.
– Я бы назвал этот мир скорее Авалоном, – сказал ученый и, поймав вопросительный взгляд старика, пояснил: – Древние кельты называли так блаженную страну, в которую отправлялись души умерших.
То ли Султан знал, кто такие были древние кельты, то ли не знал и это ему было в высшей степени безразлично, но он не стал больше ничего говорить, а лишь глубоко о чем-то задумался.
Азад тоже погрузился в какие-то свои мысли. Потом он неожиданно сказал:
– А вот мои студентки пишут стихи…
– Да ну? –
– Ну, в общем-то так, – согласился Азад. – Правда, я несколько утрировал. Не все такие, конечно. А некоторые студентки у меня просто умницы, и пишут стихи. Всякие стихи, и светлые, и безысходные… О настоящем, о будущем, о душе… У одной, помню, стихи такие сердитые… – и он, прикрыв глаза, продекламировал:
– Огонь воруя у Природы,
Глотаем едкий его дым.
Мы – поколение уродов,
Не ведающих, что творим.
Мы воду черпаем, так нужно,
Но вот уже который год
На дне колодца только лужа,
А мы стоим, разинув рот.
И, дверь раскрыв в немую бездну,
Чуть оттолкнувшись от земли,
Мы врем друг другу повсеместно,
Что для полета рождены… [10]– А у другой студентки стихи философские, о Боге, о людях… Сейчас… – и ученый, напрягая мускулы лица, стал читать по памяти:
– Все мы ходим под Богом,
В жизни ищем свой путь,
Выбираем дороги,
Ошибаясь чуть-чуть.
Мы порою теряем
Богом данный нам клад,
Убегаем от рая
И торопимся в ад.
Продается учтивость,
Доброту не найти,
Милосердие, правду
Мы бросаем в пути.
И ошибок все больше
Набираем в багаж,
Не приходим на помощь,
Мстя, идем на реванш.
В лабиринте мы бродим,
Наше время течет,
Все под богом мы ходим,
Но не всех нас рай ждет… [11]– Невеселые стихи, – заметил Саид после небольшой паузы.
– А, – печально сказал ученый, – какое время, такие и стихи… Хотя… – он оживился, – бывают и иные стихи, более обнадеживающие, что ли… Вот, у другой студентки – сейчас, вспомню…
Он вновь прикрыл глаза и начал декламировать:– Когда-то самой лучшею дорогой
Мы побредем по выжженным местам.
Там слово правды будет словом Бога,
А слов других сейчас не нужно нам.
У пепелища есть свое величье,
В нем дышит память и мечту таит,
Пока еще неясную обличьем, —
Вернуть родным вещам их прежний вид.
Не тени, что без крови и без плоти, —
Там яркая, душистая трава
Взойдет, и неба звездной позолоте
Прошелестит заветные слова… [12]– Правда, здорово? – спросил Азад. – И ведь будто о нас с вами написала, о нашем пути, о наших надеждах, об этом мире…
– А мне вот что непонятно, – сказал Султан. – Почему никто не догадается оживить Рустама?
– И правда, – подал голос Майор. – Почему обижают человека?
– А кто его оживит? – пробурчал Саид.
– Как – кто? – изумился Азад. – Неужели некому?
Саид пожал плечами.
– Его брат и сестра живут в другой стране, – ответил он. – Да они и при жизни-то, как я понял, не особенно интересовались Рустамом, чтобы хлопотать о нем еще и после смерти… А остальным и вовсе нет до него дела.
– А ты? – коротко спросил Майор, зажав в зубах сигарету и в упор глянул на Саида.
– А что я? – мгновенно окрысился тот.
– Почему бы тебе не воскресить своего старого друга? – металлическим голосом осведомился Майор. – В знак старой дружбы?
– А для чего? – Саид вновь пожал плечами (судя по всему, это был его излюбленный жест). – Пусть покоится себе с миром, зачем он мне? Более того – зачем он всем нам?
– Ясно, – презрительно сказал Майор, щурясь от дыма. – Конкуренции боишься.
– Ну и боюсь, – легко признался Саид. – Рустам ведь кто был? Романтик, бессребреник. Ну ладно, сам он Поляной не пользовался, зарок себе дал, хорошо; но других-то он туда водил! И, бывало, бесплатно водил, за так!
Майор хмыкнул.
– Чего фыркаешь? – неожиданно взбеленился Саид. – Меня осуждаешь? Ни хрена себе! Значит, за машины, за особняки, за баб, за кресло платить – это можно. А за такую вещь, как вторая жизнь, за такой шанс, – зазорно, так, по-твоему? Да ведь вторая жизнь важнее всех баб, особняков и кресел в мире!
– А это не ты его, случаем, пришиб? А, браток? – довольно добродушно поинтересовался Майор. – Ну, устранил конкурента, так сказать… Нет?
Это было уже слишком. Однако Саил отреагировал абсолютно спокойно.
– Я, – так же легко признался он. – Я и убил-с. И в землю закопал. И надпись написал… Майор, тебе лечиться надо.
– Саид,
– Во-во, – поддакнул Майор. – И сюда бы хлынули туристы. По путеводителям и картам, составленным Рустамом. И все денежки потекли бы мимо карманов нашего Проводника…
– Да что туристы, – Азад тяжело вздохнул. – Как представлю нагрянувших сюда охотников… Перебьют же тут все!
– А чего тут перебивать-то? – искренне удивился Майор. – Сусликов этих, что ли, то есть, тьфу, тушканчиков? Ведь все крупное зверье передохло же давно!
– Да уж люди найдут кого, – махнул рукой Азад. – И сусликов поубивают, и тушканчиков… Всех.
– Как это – нет крупных зверей? – иронически спросил Султан. – А Хищника забыли?
– Эээ! – теперь махнул рукой Майор. – Легенды, сказки, тосты… Пока я его своими глазами не увижу…
– Увидишь – поздно будет, – усмехнулся Саид. – Но наш уважаемый ученый прав. Туристы и охотники сильно загадили бы этот мир. Точно так же, как и тот.
– Да что охотники, – сказал Султан. – А представьте, что сюда хлынули колонисты. Как европейцы в Америку. Или в Африку.
– Новый Новый Свет, – мрачно сказал Азад. – Заселят эту землю, изгадят, а потом начнут воевать друг с другом… Не-ет, не надо карт… А у Поляны построят кемпинг… И Хищника поймают и посадят в клетку… Нет, не надо карт, и фильмов тоже не надо…
– Тихо, – сказал вдруг Саид. Все застыли.
Проводник смотрел куда-то вдаль, в сторону холмов, скрытых в ночи и слегка освещенных серебристым светом небесной дуги.
– Что? – испуганно спросил Азад. Майор уже стоял, припав на колено и целясь в сторону холмов. А оттуда, спускаясь по склонам, довольно резво ползло плотное беловатое облако. Почти касаясь земли и клубясь на высоте чуть больше человеческого роста, оно двигалось по направлению к костру.
– Туман… ветром несет… – пробормотал Азад.
– Ветер-то с моря, – шумно дыша, сказал Майор. – А это прёт против ветра!
– Спокойно! – резко приказал Проводник. Облако приближалось. – Всем сесть и не дергаться. Ничего страшного, господа. Это одно из местных чудес под названием «живой туман». Повторяю, ничего страшного. Сейчас облако пройдет через нас, и мы на какое-то время окажемся внутри него. Сидите тихо и не вздумайте убегать куда-нибудь. Живо угодите в лапы к Хищнику.
– Почему бы нам не отойти в сторону и не пропустить его? – несколько нервно поинтересовался Султан.
– Исключено, – отрезал Саид. – Туман совершенно безопасен, а окрестности могут быть небезопасны. И потом, он иногда тянется к людям. Отходи, не отходи – все равно полезет к нам. Делайте, как я говорю.
– Амеба, – прошептал Азад. Действительно, странное облако, ползущее против ветра, напоминало гигантскую белесую амебу, выпускающую и втягивающую отростки-ложноножки.
Все произошло так, как и предсказывал Проводник: на какое-то время «живой туман» поглотил и костер, и сидящих вокруг него, и люди оказались внутри этой гигантской газообразной амебы. Все вокруг застлала плотная белая мгла, люди не видели друг друга и даже собственных рук и ног. Костер виднелся неясным колышущимся пятном желтого цвета. Проводник молчал, Майор бессильно ругался черными словами, Султан что-то неразборчиво бормотал. «Как снежинки», – подумал Азад. Действительно, изнутри туман представлял собой скопище мириадов белых частиц, взвешенных в воздухе. «Медленно движущаяся метель», – подумал Азад. Он осторожно вдохнул полной грудью. В носу и горле защекотало.
– Еще раз говорю вам: не бойтесь, – спокойно сказал где-то рядом невидимый Саид. – Сейчас оно уйдет, и все будет хорошо. Ничего страшного.
– Это не Хищник? – сухо осведомился голос Султана.
Саид коротко рассмеялся:
– Тогда нас уже не было бы в живых.
Минут через пять «живой туман» миновал место стоянки, и видимость очистилась. Люди молча смотрели вслед уползающему облаку-амебе, которое достигло побережья, там резко свернуло вправо и заскользило вдоль полосы прибоя.
– Ф-ф-фу, – облегченно сказал Азад и вытянул перед собой дрожащие руки. – Меня всего аж трясет…16
Перед самым рассветом небо затянулось облачной пеленой. Звезды и кольцо-дуга исчезли. Стало прохладно даже у костра. Впрочем, костер уже догорал. Саид загодя перестал подкладывать ветки, и теперь угасающее пламя лениво лизало обуглившуюся древесину.
Под утро всем сильно захотелось спать. От этого, как известно, есть два спасения – беседа и кофе. Но разговор после всего сказанного и увиденного уже не клеился. И потом, людей занимали мысли о чуде, которое им предстоит увидеть и даже сотворить в самое ближайшее время – буквально через несколько часов.
Правда, Азад сказал со вздохом:
– Хорошо посидели… Поговорили…
Еще ему хотелось сказать, что в эту ночь они все стали как-то ближе друг другу, совершенно незнакомые и такие разные люди… но он промолчал, стыдясь собственной сентиментальности. К тому же, вряд ли его поддержали бы остальные. Проводник Саид был хмур, Майор выглядел злым, Султан сидел нахохлившись. Разговор не клеился, и тогда все выпили кофе из термосов и наскоро позавтракали. Саид хмуро сказал:
– Оставьте еду для ваших… людей. Они тоже захотят есть на обратном пути.
Потом, помолчав, добавил:
– Инструкции я вам дам через пару часов. Перед самой Поляной.
На востоке появилась бледная полоска. Она становилась все светлей и светлей; солнце, готовящееся подняться из-за горизонта, освещало снизу слоеное, волнистое покрывало облаков. И, наконец, в узком просвете между линией горизонта и облачным покровом показался краешек солнца.
И тут запели цветы.
Это была не та песня, которая звучала накануне вечером, хотя и сейчас звучали женские голоса. Начавшись очень тихо, мелодия постепенно набирала звучание и, в конце концов, стала сильной, ликующей, зовущей. «Вставайте!» – как бы пели цветы, и голос их доносился отовсюду. «Вставайте! Как можно спать, когда встало солнце, когда впереди такой интересный день, а вокруг – такой чудесный мир!». Песня была хорошая. Впечатление от нее портила лишь ненастная сырая погода. Конвульсивно зевая и дрожа от утреннего холода, люди собирали рюкзаки.