Экспансия - 2
Шрифт:
В это же время на другой части планеты в квартире Майкла Сэмэла, раздался телефонный звонок. <Странно, в эти часы звонить не принято, шокинг; что-то случилось; только бы не с мамочкой!>
– Я бы не посмел вас тревожить, - сказал человек, который передавал ему первые материалы на <Штиглица>, - если бы не чрезвычайное обстоятельство. Увидимся, несмотря на поздний час? Или намерены ждать до завтра?
– Конечно, я бы предпочел увидеться утром.
– Ваше право... Но завтра вечером в Испании может появиться сенсационный материал об интересующих нас с вами преступниках... Вы начали эту тему, жаль, если ее перехватят... Речь идет о новом преступлении... Пауки
– Хорошо, я приеду в то кафе, где мы с вами встречались...
– Когда вас ждать?
– Через полчаса.
Операция, задуманная Макайром, вступала в завершающую стадию. Были задействованы лондонская и лиссабонская резидентуры; Мадрид включили в дело опосредованно, через директора испанского ИТТ Эрла Джекобса.
Необходимость завершения первой стадии к о м б и н а ц и и именно сейчас диктовалась тем, что наружное наблюдение, п о й м а в ш е е, наконец, Роумэна, зафиксировало отправку им в аэропорту письма, которое, увы, не поддавалось перехвату.
...Сэмэл опоздал на четыре минуты, извинился: <Такси по-прежнему не хватает, бензина нет, что вы хотите, раны войны быстро не залечишь!> Заказал две чашки кофе, поинтересовался, не голоден ли его неизвестный друг (<лорд Вестминстер> или <сэр Эдвард>), выслушал вежливый отказ и приготовился слушать.
Человек достал из кармана маленькую восковку, спросил, читает ли Сэмэл по-испански, и протянул ему сообщение ЭФА':
– Что не поймете, я прокомментирую.
_______________
' Э Ф А - испанское телеграфное агентство.
– Боюсь, что я ничего не пойму. Я продираюсь сквозь их язык только со словарем. Переведите, пожалуйста.
– Извольте... <Пуэрта-дель-Соль сообщила сегодня, что в окрестностях Мадрида недавно был обнаружен полуразложившийся труп мужчины, не поддававшийся идентификации. Исследование костюма и обуви покойного, умершего от огнестрельных ран в области печени, позволило экспертам выдвинуть версию о немецком происхождении неизвестного. Эта версия подтверждалась также тем, что в подкладке пиджака убитого были найдены два документа. Один на английском, а другой на немецком языке. Пуэрто-дель-Соль обратилась в североамериканское посольство за содействием в идентификации трупа, а также попросила дать официально заверенный перевод английского документа, в котором упоминается имя советника Пола Роумэна. По первой позиции североамериканское посольство ответило Пуэрто-дель-Соль в том смысле, что ФБР согласилось обратиться к оккупационным властям в Германии за содействием, в то время как вторую позицию работник консульского отдела отказался прокомментировать. Следствие продолжается...>
– Любопытно... Так кто же был убит? Штиглиц?
– Нет. Штиглиц, он же Макс фон Штирлиц, он же Бользен, он же Брунн, исчез из Мадрида, как и некий Кемп, через несколько часов после того, как в городе на чьей-то квартире был убит Морсен, он же Гаузнер, в прошлом офицер абвера, возможно, перевербованный русскими.
– Черт, это невероятно интересно!
– Нет, это еще не интересно, мистер Сэмэл... Самое интересное дальше... Дело в том, что немецкий текст, обнаруженный в пиджаке Морсена-Гаузнера, являет собой отчет, подготовленный для Штирлица, о работе, проделанной за последние месяцы шпионской группой по разложению изнутри некоей патриотической организации немецких офицеров - участников покушения на бесноватого.
– На кого, простите?
– На Гитлера, - поморщился человек, - неужели не ясно?! Так
– Это феноменально, - заметил Сэмэл.– Это надо отметить. Скотч?
– Нет. Благодарю вас. И вам не советую. Потому что вам предстоит всю ночь писать. А утром - в девять - быть в испанском посольстве и попросить прокомментировать вашу информацию... Попробуйте обратиться к мистеру Игнасио-Мариа Пухоль-и-Сараису, он один из немногих, кто мыслит широко и непредвзято, он незашоренный франкист, с ним можно говорить...
– Хорошо, а что было написано по-английски?
Человек сделал маленький, какой-то птичий глоток кофе, быстро запил водой из высокого стакана, словно пил горькое лекарство, и, пытливо взглянув на Сэмэла, ответил:
– Но это не для печати... Пока что - во всяком случае... Документ, написанный американским дипломатом, есть обязательство выполнять секретную службу...
– Чью?– Сэмэл даже подался вперед, не заметив, как пепел с его сигареты осыпался в кофе.
– Не английскую же, право...
– Фамилия?
– Дайте честное слово, что не напишете об этом, - вплоть до моего к вам звонка...
– Я даю вам слово.
– Это советник американского посольства в Мадриде мистер Пол Роумэн.
Сеньор Игнасио-Мариа Пухоль-и-Сараис выслушал Сэмэла с открытым доброжелательством, заметил, что пресса ее величества работает в лучших традициях английского детективного романа, категорически отказался комментировать сообщение по поводу документа, написанного на английском языке, порекомендовал (<Я понимаю, что вы вправе поступать, как знаете, мистер Сэмэл, мы никак не посягаем на свободу прессы>) повременить с публикацией, потому что пропавший сеньор Кемп, как представляется возможным считать, оказался жертвой группы Морсена - Штирлица, он был им чем-то опасен... <Следствие продолжается, будем ждать, я согласен с вами, все это в высшей мере интересно. Испанские газеты склонны получить исчерпывающую информацию от следственных органов. Их молчание не означает посягательства на свободу слова, которое гарантировано в Испании законом генералиссимуса Франко, так же как и во всех других демократических государствах>.
(Пухоль-и-Сараис провел беседу так, как было оговорено на конспиративной встрече с представителем Макайра; повод для беседы был закамуфлирован вполне понятным беспокойством государственного департамента по поводу престижа его сотрудника Роумэна, имя которого шельмовалось в обнаруженном у Морсена документе: <Мы не можем поверить в случившееся, это чудовищно! Проверка и еще раз проверка. Мы живем в стране свободы, каждый имеет право на защиту. Конституция гарантирует честь и достоинство любого американца>.)