Экспансия - 3
Шрифт:
В архивной справке отмечалось, что как мать, Клара Гитлер, так и Адольф были привязаны друг к другу психически нездоровой привязанностью; после того, как муж в очередной раз избил ее так, что она не могла подняться с мокрых ступенек, покрытых снегом, Клара прошептала: <Мой бедненький братик, каково-то ему будет без меня>...
Вот ужас, подумал Джек Эр, перечитав фразу несколько раз, это ведь она про сына! Про Гитлера этого самого! Он ведь ей был братом, раз муж ее дядя!
И уж совсем растерялся Джек Эр, когда прочитал заключение врача (подпись неразборчива), что у пациента <А.Г.> нет левого яичка и <это не может не влиять на возможные психические отклонения>...
Ну и ну, подумал
Потом он прочитал допросы тех, кто в детстве дружил с Гитлером; все они - Франц Винтер, Йохан Вайнбергер и Болдуин Виссмайер - показывали, что Адольф набирал себе малолеток для <игры в войну>, другие игры не признавал, себя считал <вождем индейцев>, как это было в романах Карла Мэя, а мальчишек из соседнего Унтергаумберга называл <паршивыми англичанами>... А еще он часто, особенно когда исполнилось двенадцать, во время сильного ветра становился перед деревом и произносил перед ним речь, взбрасывая над головой свои тоненькие руки...
Когда умерла мать, и ее хоронили, и шел мокрый снег, Гитлер, юноша еще, поклялся себе: <Когда-нибудь, когда я стану тем, кем я хочу стать, рождество будет отменено, вместо этого я провозглашу День матери и передвину этот праздник на весну, когда все будет цвести и не будет этого ужасного, мокрого, леденящего душу снега...>
Ну и ну, снова подумал Джек Эр, даже на рождество замахивался! Вот скотина! Хотя, если б меня <дедушка-отец> так же бил и мать была б мне сестрой, а он бы ее выбрасывал на холод и от этого у нее б начался рак, может, я б не такое еще выкинул...
Во второй папочке содержалась история болезни Клары Гитлер; лечил ее, как и всех в округе, доктор Блох. Диагноз заболевания: <рак>. Мать в больницу лечь отказалась, операцию делать было поздно. <Одно счастье, шептала она, - подольше видеть моего мальчика, видеть его до самой последней минутки...>
Потом шло заключение какого-то английского профессора: несмотря на то, что доктор Блох лечение пациентки К. Гитлер вел правильно, несмотря на то, что все его называли <доктором бедных>, воспоминание о мучениях матери на смертном одре - в присутствии доктора Блоха, который ничем не мог облегчить ее муки, - ввергли юношу Гитлера в патологию антисемитизма. Эта маниакальная идея завладела им еще больше, поглотив целиком, когда профессора венской Академии искусств (среди них были евреи) не приняли его на курс: <низкий уровень техники рисунка>. Во время войны, особенно когда Гитлер перенес отравление газами, его ненависть перенеслась на французов; однако маниакального характера не носила, - скорее ее можно определить как <животную ненависть>.
А вот следующая папка с грифом <Совершенно секретно, рапорты шефу гестапо группенфюреру СС Мюллеру> заставила Джека Эра расслабиться; вот оно, подумал он, только не волнуйся, отсюда потянутся нити.
Однако, к его разочарованию, нити не потянулись; в папках содержались лишь краткие характеристики у ч и т е л е й фюрера и данные наблюдения за некоторыми из них, поставленного по приказу из штаб-квартиры РСХА.
Ничего, сказал себе Джек Эр, ощущая какую-то гнетущую усталость от всего того, что успел прочитать; <торописса надо нет>, не зря Роумэн говорил, что это тяжелая работа; но ведь без нее мы не сделаем того, что не можем не сделать...
Первым в папке было донесение о Георге Ланце фон Либенфелсе, 1872 года рождения, проживающем и поныне в Вене; затем шла запись допроса, снятого с него американскими следователями год назад:
<В о п р о с.– Правда ли, что Гитлер приходил к вам в тысяча девятьсот девятом году, когда жил в Вене?
Л и б е н ф е л с.– Да.
В о п р о с.– Как долго продолжался визит?
Л и б е н ф е л с.–
В о п р о с.– Чем он был вызван?
Л и б е н ф е л с.– Он сказал, что потерял несколько комплектов моей газеты... Просил помочь... Говорил, что собирает все номера, делает подшивку...
В о п р о с.– Что вы ему на это ответили?
Л и б е н ф е л с.– Подобрал недостающие номера... И еще дал две кроны, чтоб он мог всю эту кипу увезти на извозчике...
В о п р о с.– Чем был вызван интерес молодого Гитлера к вашей газете?
Л и б е н ф е л с.– Это его надо было спрашивать... Я не знаю...
В о п р о с.– Как называлась ваша газета?
Л и б е н ф е л с.– <Остара>.
В о п р о с.– Скажите, это вы провозгласили в девятьсот седьмом году создание общества <Новый порядок> и вывесили над развалинами замка в Верфенштайне флаг со свастикой?
Л и б е н ф е л с.– Наша свастика не имеет никакого отношения к нацистской. Это древний арийский символ... Гитлер похитил у меня идею свастики... Мы вкладывали в нее иной смысл...
В о п р о с.– Скажите, это ваши слова, - можете ознакомиться с подшивкой газеты <Остара>: <Белокурые арийцы находятся в постоянном конфликте с <черными силами>, которые состоят из славян, евреев и негров... Только решение национальной проблемы и сохранение чистоты расы в условиях нового порядка поможет миру спасти цивилизацию... Необходимо организовать <братство арийцев>... Смешение крови разных национальностей самое страшное преступление перед будущим... Н е д о ч е л о в е к и не имеют права даже приближаться к истинным арийцам! Дети, рождаемые в смешанных браках, подлежат проклятию, а их матери - публичному наказанию! В будущем женщина должна быть лишена вообще всех тех прав, за которые ныне столь усердно борются сторонницы эмансипации... Женщина будет провозглашена хозяйкой кухни и гардероба, но, главное, матерью детей!.. Ни на что другое она не вправе претендовать, - только это и есть образец настоящей арийской женщины! Будущее общество чистокровных арийцев, оберегая свое потомство, обязано предусмотреть г р а н и ц ы знания. Чрезмерно грамотные дети вырождаются в идиотов, а дипломированные профессора всегда были, есть и будут рассадниками крамольных идей!>? Это вы писали?
Л и б е н ф е л с.– А разве в Соединенных Штатах негры имеют право учиться вместе с белыми? Разве вы не оберегаете своих женщин от черных?! Разве ваши женщины не заняты домом и детьми?! Разве не ваш Генри Форд, перед которым вы преклоняетесь, требовал защищать нацию от чужекровных идей?! Разве не он распространил в Америке три миллиона <Протокола сионских мудрецов>?! Не связывайте меня с Гитлером, господа! У нас были значительные различия во взглядах. Я, например, считал Вену столицей будущего государства германо-арийцев, а фюрер назвал этот город <Вавилоном>! Я считал, что лишь Габсбурги могут стать вождями арийской общности, а он сделал все, чтобы самому сделаться мессией белокурых немцев! Я считал, что <черные силы> состоят из трех компонентов - славян, евреев и негров, а он замкнулся только на славянах и евреях!
В о п р о с.– В этом вся разница между вашими доктринами?
Л и б е н ф е л с.– Я был и остаюсь мыслителем... Вы же гарантируете право на свободу слова... Почему - в таком случае - допрашиваете меня?
В о п р о с.– Вам знаком Гуидо фон Лист?
Л и б е н ф е л с.– Конечно. Но вы не ответили на мой вопрос.
В о п р о с.– Мы допрашиваем вас потому, что среди своих самых дорогих учителей, среди имен Вагнера, Чемберлена, Оскара Шпенглера и Теодора Фритча, фюрер упомянул и вас с Листом... Итак, где вы познакомились с Листом?