Экспансия - 3
Шрифт:
– То есть, - мягко уточнил Визнер, - вы предлагаете ознакомить Сульцбергера со всем делом?
– А почему нет?
И тут Визнер рассвирепел:
– Потому что вы, Макайр, совершили преступление! А это не игра! Вы перепугались за себя, за привычку каждое утро приезжать сюда, вертеть кадры, расставлять своих людей и конструировать комбинации! Причем все это б е с к о р ы с т н о! А вот я, например, постоянно думаю о моем бизнесе, когда обсуждаю вариант предполагаемой комбинации! В этом, видимо, главная сила этой страны - каждый защищает собственные интересы, где бы он ни работал: чистильщиком сапог, директором департамента или губернатором! Только
Макайр выбросил руки, словно заслоняясь от удара:
– Перестаньте! Хватит! Как вам не совестно! Я так и впрямь могу подумать о себе невесть что!
Ну и прекрасно, подумал Визнер, этого я и добиваюсь, ублюдок безмозглый; мы изучаем возможные связи сотрудников с красными, какая глупость. Их надо проверять на п л а с т и л и н о в о с т ь, вот на что их надо проверять!
– Ладно, - вздохнул Визнер.– Думаю, вариант введения прессы в игру мы отвели. Будет скандал, превыше всего журналисты блюдут достоинство. Какие еще предложения?
– Вы позволяете мне отправиться в Панаму, - еще тише, шепотом сказал Макайр.– Прямо сейчас. Если нет рейса, можно сговориться с Пентагоном, от них в зону канала самолеты уходят каждый час. Я лично включусь в поиск четверки. Все же Роумэна я лучше всех вас знаю, я замечу его из тысячи, даже в камуфляже... Не говоря уже о Гуарази.
– Прекрасная идея. Допустим, вы их нашли. Дальше?
– Я привожу их сюда.
– Макайр, думайте, что говорите! Никто из нас не знает, зачем они рванулись на юг. Никто. Ясно, что на встречу с русским агентом, с этим самым Штирлицем... А зачем? Почему такая срочность? Отчего в это предприятие вошел синдикат? Почему в а ш и люди, Макайр, ваши, вы с ними контачили, разорвали контракт и стали поддерживать Роумэна? Можете дать ответ на эти вопросы? Допустим, вы привезли сюда Роумэна и Гуарази, - а что дальше? Кто будет выплачивать им нанесенный ущерб? Люди поехали отдыхать в Панаму, а вы одели на них наручники. Выплачивать ущерб станете вы, сотрудник новой разведывательной институции.
– Хорошо, - Макайр как-то по-новому, подобострастно кивнул, - я попытаюсь... Я нахожу их там и неотступно следую за ними...
Визнер изумился:
– Вы следите за Гуарази и Роумэном?! Вы, который ни разу не был ни на фронте, ни в тылу врага, следите за двумя профессионалами?!
– Значит, выхода нет?
– Я с самого начала предложил вполне достойный выход, Макайр. Нашкодили - умейте платить по векселю. Причем, поскольку вы наш, поскольку вы п о в е д е т е роль, вам переведут триста тысяч долларов. С такими деньгами вас возьмут в любое дело...
– Что я должен сейчас делать?
– А ничего. Идти к себе и продолжать работу. Как ни в чем не бывало. Когда я получу какую-то информацию с юга, вызовите врача - боли в области сердца... И ждите указаний... Еще выпьете?
– Да.
– Разбавить водой?
– Не надо.
Макайр выпил полстакана, содрогаясь; долго тяжело дышал, потом откинулся на спинку низкого, мягкого дивана и сказал:
– Я хочу
– Он не станет с вами встречаться.
– Я согласен сделать все, что вы сказали, мистер Визнер. И поэтому я должен увидеться с Даллесом.
– В таком случае считайте, что нашего разговора не было. Пусть все идет, как шло. Повторяю, у Даллеса свои игры, у меня свои. Я решил начать с той игры, которую доверчиво открыл вам. Если вы расскажете о ней Даллесу - выкручивайтесь из создавшегося положения сами. Меня перестанет интересовать ваша судьба, если в дело войдет кто-нибудь третий. Я не вижу какую-либо выгоду во всем этом предприятии.
Макайр поднялся.
– И тем не менее, я обязан увидаться с ним.
– Валяйте, - Визнер кивнул.– И передайте ему вот это, - он достал из кармана пять страниц бумаги.
– Что это?– спросил Макайр, обрушиваясь на диван.
– Ваша исповедь. Когда вы написали ему, каким образом протащили в Штаты агента абвера Вальтера Кохлера... Берите, берите, у меня есть копии... Да и потом это собственность Аллена, а не моя...
– Я написал... это... в одном экземпляре и передал... Даллесу...
Визнер раздраженно закурил:
– Только, бога ради, не падайте больше в обморок! Не вызывать же мне сюда доктора...
– Я хочу знать, как очутилась у вас эта бумага?
– Это не бумага, а ваш приговор. Даллес не любит выносить приговоры. Он любит миловать и помогать идти вверх. Он не станет встречаться с вами. Вы меня вынудили сказать вам правду. Я не хотел этого, честное слово... Садитесь к столу и пишите то, что я вам продиктую.
– У меня трясутся руки...
– Помассируйте... Соберитесь в конце концов, как не стыдно... Итак, договорились или нет?
– Да. Мы договорились.
– Ну и слава богу. Боб. У меня камень свалился с плеч. Садитесь и пишите...
Макайр медленно, по-стариковски поднялся, шаркающе обогнул диван, сел в кресло Визнера, взял ручку, медленно, как-то заторможенно отвернул колпачок, придвинул блокнот и сказал:
– Диктуйте, мистер Визнер.
– Фрэнк. Теперь я снова Фрэнк, ладно? Я снова для тебя Фрэнк. Пиши, Боб: <Пепе. Сколько можно травить меня Кохлером? Кто сказал вам о нем? Поверь, я не знал, что он нацист, когда привез его в Штаты. Вы поступаете как марионетка в руках Штирлица. Вы на грани измены этой стране, Пепе. Одумайтесь. Я готов понести наказание за Кохлера, но оно будет сущей ерундой в сравнении с тем, что может ждать вас. Ваш друг Макайр>. Дату пока не ставь, помозгуем вместе... Теперь второе: <Пепе, я никогда не был человеком робкого десятка. Тебе не удастся меня запугать. Я не пойду на то, чего ты требуешь. Молю тебя, одумайся! Макайр>. Это подпиши сегодняшним днем... А первое датируй тем днем, когда Роумэн был у тебя перед вылетом в Голливуд... Он вернулся из Кордовы, помнишь, со списком нацистов, которые скрывались в Аргентине, а ты выгнал его из кабинета...
...Эти письма обнаружат в кабинете Макайра, в его сейфе, после того, как тело найдут в порту, с тремя огнестрельными ранами в животе, - месть мафии; на этом Лаки Луччиано будет сломан - раз и навсегда. Лаки терять нельзя - умница и настоящий мастер своего дела, без таких, как он, будущая работа серьезной разведки немыслима...
МЮЛЛЕР, ШТИРЛИЦ (сорок седьмой) __________________________________________________________________________
Штирлиц проснулся, словно от удара; не открывая глаз, совершенно явственно ощутил, что на него кто-то пристально, неотрывно, изучающе смотрит.