Экспедиционный корпус

Лопатин Георгий

Вот после очередных дребезжащих завываний святого отца, новая порция крестных знамений.

«Не понял…» — подумал Михаил.

Фельдфебель в момент прикосновения ко лбу поджимал большой поближе к ладони и вместо трехпальцевого крестного знамения получался двуперстный.

«Раскольник? То бишь старовер что ли?» — подумал Климов.

Собственно, ему было глубоко наплевать на то, какую версию христианства исповедуют его временные подчиненные, он здесь ненадолго. Да даже если бы задержался и в этом случае тоже было бы наплевать.

Просто

вспомнил такой фактик, что когда к власти придет Временное правительство и отменят обязательное посещение служб, то ходить на них станет в лучшем случае пятая часть, остальные на это дело забьют болт. Вот эти, что поджимают палец и прочие. Что еще как-то выкручиваются, те и забьют. В общем получалась не самая приглядная картина, если подумать. Лишь пятая часть православного населения империи относит себя к последователям официальной РПЦ, а остальные держат фигу в кармане.

«Чего потом удивляться, что как бЭ коммунисты начнут взрывать храмы? Но при этом почти не трогали мечети и синагоги. — Подумал он. — Не коммунисты, а вот эти вот вынужденные притворяться староверы различных течений и будут жестоко мстить официалам за свое притворство и вынужденный грех лицемерия…»

Чтобы не привлекать к себе внимание, ни священников, ни собственных солдат, Михаил, особо не вертя башкой искоса понаблюдал за личным составом не только своей, но и соседней третьей роты в момент крестных осенений. Заметил еще несколько человек, что проделывало тот же финт, что и фельдфебель.

Наконец вся это мутная бодяга закончилась.

— Накройсь! Смирно! Вольно! Разойтись!

9

Первым в лагере из высокопоставленных чинов отметился представитель русского главнокомандования генерал Жилинский Яков Григорьевич, являвшегося прямым начальником русских частей во Франции.

Офицеры встретили его, скажем так, прохладно, да и сам сноб еще тот, так что надолго не задержался, даже на ужин не остался. Получив отчет о путешествии от генерал-майора Лохвицкого он и тут же отбыл обратно в Париж. Был бы он хорошим военачальником, то во Францию, с глаз долой из сердца вон не отправили бы.

Как позже узнал Климов подоплеку дела, 19 июля 1914 года Жилинского назначили Главнокомандующим армиями Северо-Западного фронта из-за ошибок, допущенных им в военном планировании во время Восточно-Прусской наступательной операции, потерпела поражение 2-я русская армия, около шести тысяч военнослужащих которой погибли, почти пятьдесят тысяч попали в плен. Следом за ней потерпела поражение и 1-я русская армия, ранее успешно продвигавшаяся по Восточной Пруссии. В результате чего был сорван захват Восточной Пруссии.

«За такое расстреливать надо, а не отправлять на синекурные должности, да еще в милую Францию! — злобно подумал Михаил. — Остается только радоваться, что он тут ничего не решает и не участвует в планировании операций».

Через пару дней в лагерь приехал смотреть бригаду командующий 4-й

армией генерал Анри Жозеф Гуро. Именно под его начало была приписана Первая особая пехотная бригада.

Снова смотр. Французский генерал прошелся вдоль строя солдат пристально всматриваясь в их суровые лица.

«Ну все блин, Наполеона с этим взглядом косплеят, даже этот президент-пидарас Макрон и тот Наполеона из себя изображать любит, — раздраженно подумал Михаил. — Чего они все время хотят увидеть в лицах? Прыщик на губе или бельмо в глазу?»

Климов с удивлением увидел на груди генерала, помимо французских национальных наград орден святого Георгия четвертой степени.

«Когда? За что?!» — недоумевал он.

Из-за этого даже не сразу заметил, что у генерала не хватает правой руки.

«Ну значит было за что…» — сделал он вывод.

— Превосходно! — сказал он по окончании смотра.

После торжественной части занялись скучной административной деятельностью по передаче материально-технической базы под контроль подполковника Свенарда Владимира Владимировича, что собственно являлся командиром маршевого батальона и отвечал за тыл бригады.

— Есть какие-то пожелания?

— Для начала, нам не помешали бы инструктора для освоения оружия, — сказал генерал-майор Лохвицкий.

— Да, конечно. Этот вопрос будет решен в ближайшие дни…

И правда решили. Через три дня прибыло два десятка инструкторов в сопровождении пары младших офицеров под командованием капитана Альберта Лелонга. А перед этим привезли несколько грузовиков с касками Адриана с прочим имуществом, уже выкрашенные в зеленый цвет и с кокардами в виде двуглавых орлов.

— И что, господи капитан, — обратился к французу полковник Нечволодов с явным сомнением в голосе, — эти каски действительно могут от чего-то защитить?

Сомнения командира первого полка были понятны. Выглядели каски как-то не серьезно, особенно в плане толщины. Шутка ли, когда Климов взял одну такую каску козырек при желании можно было погнуть пальцем. Что, собственно, он и сделал. Толщина там составляла 0,3 миллиметра! Как у консервной банки!

Весила каска от семисот пятидесяти до восемьсот грамм в зависимости от размера, а их было два.

«Да уж, это не советская каска, там толщина полтора миллиметра минимум и сталь используется куда как качественнее, а не это…» — подумал он.

— О, да! Опыт боев показал, господин полковник, что при использовании касок уровень летальных и санитарных потерь от ранений в голову снижается в два-три раза!

— И что тогда мешает сделать броне… то есть защитные жилеты вроде кирас? — спросил Климов. — Потери наверняка упадут еще больше.

— Увы, но нет, основные ранения в тело получаются из-за пуль, а никакая кираса винтовочную пулю не держит.

— Сделать толще, чтобы держала…

— Солдат становится, тяжел и неповоротлив и становится отличной мишенью. Так что здесь лучше положиться на скорость движения в атаке, чем на броню…