Экспедиционный корпус

Лопатин Георгий

— А-а-а!!!

Климов резко ударил солдата в голову и тот обмяк.

Осмотревшись, увидел, что люди если не на грани, то сильно подавлены. Выходка солдата не выдержавшего психологического прессинга всех еще больше придавила.

— О, гармонь! Дайте-ка мне ее, может спою что-нибудь, а то как-то скучно… — решил он отыгрывать отморозка и даже заставил себя не вздрогнуть вместе со всеми при очередном взрыве.

Кто-то кхекнул и солдаты чуть оживились. Взяв гармонь, Климов заиграл песни, что ранее пел на параходе, да так увлекся, что и сам практически забыл об обстреле и лишь когда с потолка

сыпалась глинистая пыль вынуждено замолкал, чтобы отплеваться.

— Ви-и, ви-и, ви-и-и!

— Сигнал, господин капитан, — сказал лейтенант.

И правда, обстрел прекратился, и наблюдатель во всю дудел в свисток.

— Ну что мужики, концерт закончился, приглашаю вас выйти немного пострелять.

Снова кто-то кхекнул.

— Или гранату химическую кинуть?

— Не надо вашбродь, тут и так дышать нечем, — со смехом ответил тот солдат, что встретил Климова, сидя на толчке и его хохотком поддержали остальные бойцы. — Пострелять, так пострелять…

Подхватив оружие, солдаты вышли из убежища следом за штабс-капитаном.

20

Михаил Климов на минутку заглянул в офицерский бункер и выбрался оттуда уже с помповым ружьем и патронташем на левом плече, что проходило наискосок через грудь. За спину закинул портфель с деньгами и «рыжьем» с некоторыми вещами сверху, к коему он приделал лямки, получив тем самым школьный рюкзак. Мало того, что «все свое ношу с собой», так еще и дополнительная защита получилась, что вполне могла уберечь от осколков.

— Что это у вас, господин капитан? — заинтересовался лейтенант.

— Помповое ружье, может сделать пять выстрелов за три секунды.

— Хм-м… интересно… Вроде американцы такими же вооружены.

— Именно. И я не понимаю, почему остальные армии не берут его на вооружение.

Лейтенант только пожал плечами, но видно, что призадумался.

Посмотрев на нейтралку, Климов увидел, как с той стороны появляются мелкие фигурки немецких солдат и было их много. Собственные линии заграждения они преодолели быстро, видно, что проходы проделали загодя. И вдруг среди них начали вспухать взрывы и подниматься фонтаны земли — заработала французская артиллерия.

В основном били пушки калибра семьдесят пять миллиметров, но вставали разрывы и от орудий в сто пятьдесят пять миллиметров. Иногда происходили взрывы в воздухе — это срабатывали шрапнельные снаряды. Казалось, что в том огневом вале просто невозможно выжить, но нет, волна немецкой пехоты прорвалась сквозь огненный заслон.

Немецкая артиллерия, кстати, тоже не молчала и перевела стрельбу на второй эшелон французской обороны пытаясь не дать солдатам противника вернуться в первую линию и занять оборону. Ее огонь корректировали немецкие пилоты наводя на крупные скопления бегущих солдат. В итоге получалась своеобразная гонка — кто первый доберется до окопов, французы до своих или немцы до французских, при этом немцами бежать всего полтора километра, а франкам — три. Но немцам еще придется пробиваться через три линии заграждений из колючей проволоки и делать это под огнем оставшихся в первой линии боевого охранения.

Чтобы не дать немцам наводить свою артиллерию,

воздушных корректировщиков пытались прогнать французские самолеты, так что в небе довольно быстро завязался воздушный бой из пары десятков самолетов. При этом часть самолетов, пилоты которых истратили боекомплект возвращалась на свою территорию, но их тут же сменяли самолеты с полным боекомплектом и все продолжалось с небольшими заминками, когда то одна сторона, то другая получала на короткий период преимущество.

С некоторой задержкой французская артиллерия перенесла основной огонь с линии немецких окопов на середину нейтральной полосы, вновь обрушив снаряды на вырвавшиеся вперед немецкие подразделения.

— Все, теперь так и будут работать, — сказал лейтенант о своей артиллерии.

Михаил понятливо кивнул. Артиллерия сейчас работает весьма неточно с зазором «лапоть туда, лапоть сюда», так что смести они огонь еще немного к первой линии и вполне могли накрыть собственные траншеи. Так что с той пехотой немцев, что прорвется и через центр активно обстреливаемой нейтральной полосы придется разбираться обороняющимся.

Изрядно поредевшая немецкая пехота, преодолевшая под постоянным артогнем километр нейтралки выскочила из огненного заслона, чтобы попасть под удар пулеметов.

Да-да-да-дах!

Пулеметы забили короткими очередями, прерываясь на смену пластинки-обоймы, а немцы при этом продолжали рваться вперед.

— Да где уже подкрепление? — напряженно спросил Климов.

— Уже близко… — ответил лейтенант.

Пулеметный огонь оказался не таким уж и эффективным, как могло показаться неискушенному человеку, считающему, что стоит «заговорить» пулемету и всех тут же скосит. Тут сказывалось сразу несколько факторов.

Во-первых, недостаточная скорострельность, из-за чего если повести стволом слишком быстро из стороны в сторону, то есть все шансы, что цель окажется между пулями и вообще ни одна пуля не попадет в цель, разве что случайно.

Во-вторых, весьма посредственная точность стрельбы. Станковый пулемет хоть и тяжел, что должно вроде как стабилизировать систему, но отдача все равно есть, плюс ствол подбрасывает, немного, но этого боле чем достаточно, чтобы промахнуться по мелкой, да еще подвижной цели. Ведь солдаты смещаются не только по диагонали навстречу, но еще и зигзагом бегают, что-то огибая, плюс вверх-вниз смещаются — это когда они через воронку бегут.

И, в-третьих, на эффективность пулеметного огня сказывался разреженный строй атакующих. Дистанция между солдатами по фронту и в глубину составляла минимум десять метров, а чаще — больше. Потому большая часть пуль уходила в молоко. Собственно, чтобы завалить одного солдата в среднем требовалась одна пластинка-обойма «гочкисса».

Но вот немцы достигли рубежа в триста метров. Михаил посмотрел на своих солдат и увидел, что они сильно занервничали. Слишком много врагов. Еще немного и могут не выдержать, как результат побегут.

Климову самому было не по себе, мягко говоря. Навал немецких пехотинцев действительно создавал впечатление что их уже не остановить, да еще такими куцыми силами. Но уверенное поведение французского лейтенанта и его нескольких солдат, что не раз участвовали в таких баталиях, обнадеживало.