Экспедиционный корпус
Шрифт:
«Вроде все тихо, — подумал Климов. — Или засекли и готовят горячую встречу…»
Дал знак остальным, чтобы искали перископ.
Сам Михаил и остальные разведчики, выглянув из-за края воронок стали вглядываться во тьму в надежде засечь наблюдателя.
Подполз поручик Бодько и указал во тьму.
— Вон там… метров двадцать… Коряга и под ней… — прошептал он.
— Вижу… Ждем следующего обзора местности наблюдателем…
Михаил пристально вглядывался в засеченную позицию наблюдателя. Следовало выждать момента, когда наблюдатель снова взглянет в перископ
И вот оно. Перископ медленно стал поворачиваться слева-направо, потом обратно и вновь замер в нейтральном положении. Михаил выждал еще полминуты и вместе с еще одним солдатом добрался до первой лини заграждений. При этом выбрал участок с небольшим углублением от воронки, кою частично засыпали во время ремонта заграждения разорванного снарядом. Но всю засыпать не получилось.
Правда из-за этого обстоятельства, на дне скопилась вода, дожди лили регулярно, так что штабс-капитан и его напарник в один момент промокли насквозь и оказались покрыты грязью с ног до головы. Впрочем, они и так чистотой не отличались, замаравшись пока ползли по нейтральной полосе.
«Это хорошо, что противопехотными минами подступы не усеивают, а то задолбался бы проверять», — подумалось ему в этот момент.
Ну да, пока это оружие не получило широкого применения, хотя те же австрийцы использовали ямы-ловушки устанавливая внизу колья. Хотя эффективность их против наступающего противника так себе, ибо они выводились из строя за счет артобстрела, но все-таки часть срабатывала. А вот мины пока не ставили, хотя опять же надо думать, часть их будет уничтожена артобстрелом, но это во время наступления. А вот в такие относительные периоды затишья они были бы весьма эффективны против таких вот вылазок врага. Главное, чтобы потом самим на них не подорваться…
Дальше стали резать проволоку. Один держал участок колючки, чтобы н звякнули подвешенные банки, а второй перекусывал ее специальными кусачками. Потом аккуратно отводили концы проволоки в сторону. Резали по всей высоте. Так-то проползти можно и без таких сложностей, но вот для отхода, когда придется убегать со всех ног, надо иметь чистый путь.
Нервозная работа, ведь в любой момент за бруствер мог выглянуть своей башкой офицер или унтер, обходящий посты. За наблюдательным постом присматривал поручик Бодько, раз он такой глазастый, что так же залег поблизости.
— Тс-с! — давал он знак, когда перископ снова начинал двигаться.
Разведчики замирали, вжимаясь в землю и выждав продолжали проделывать проход.
Но вот последняя проволочка перекушена и путь к немецким траншеям свободен.
41
Климов, тщательно проверив бруствер на наличие какой-нибудь пакости сигнального характера и не обнаружив таковой, подумав при этом, что на своем участке на подобный случай надо натянуть растяжек, тихонько соскользнул вниз. Теперь ему требовалось убрать наблюдателя.
Вот только подкрадываться к нему Михаил и не подумал. Скинув с себя броник и напялив на голову
Ломаная линия окопов в данном случае играла плохую службу для наблюдателя, позволяя подобраться к жертве на дистанцию броска не идентифицированным ею до последнего момента.
Но как уже было обозначено, Климов не таился, более того, где-то за десяток метров, если наблюдатель глуховат (ну мало ли, результат контузии), имитировав не совсем трезвое состояние и как результат неустойчивое положение на ногах, дескать чуть не поскользнулся, и естественно ругнулся по-немецки:
— Свинская собака!
Все это представление было рассчитано на универсальную солдатскую психологию. Ибо что сделает часовой, когда услышит приближение начальства? А кто еще может ходить ночью не совсем трезвым и ругаться? Правильно, продемонстрирует служебное рвение и значит уставится в свой перископ. И лишь при сближении вплотную оторвется от своего наблюдательного инструмента, чтобы поприветствовать офицера.
Это немчика и сгубило. Он даже наверное и не понял, что офицер был не немецким ибо в темноте вообще ничего не разобрать толком.
Купленный в лавке нож вошел в грудь фрицу в районе сердца.
«Теперь лишь бы смена наблюдателей не произошла прямо сейчас по закону подлости», — подумал Климов, придерживая тело наблюдателя от падения.
— Лезьте! — дал он команду вернувшись и вновь напяливая на себя доспех.
Полминуты и вот его отряд в немецкой траншее.
«А ничего так немчики устроились», — оценил траншею Климов.
Мало того, что полный профиль так и отделано все на совесть. Стены укреплены брусом, а «подиум» на котором стоят солдаты во время боя, вообще забетонирован! На нижнем уровне лежат нормальные доски, причем под ними не земля, а тоже бетон образуя водосток в ямы, откуда воду откачивали насосы.
«И когда только успели-то, а?!» — поражался Михаил.
Впрочем, мысль была, что для работ используют пленных, так что ничего удивительного в скорости возведения укреплений нет, но вот наведенной «красоте» конечно все равно удивляешься. Умеют жить немцы с комфортом даже на войне.
Но немецкий «орднуцнг» это не только сила, но и слабость. В том плане, что немцы все делают по одному проекту в том числе и свои укрепления, а значит в какой бы немецкой траншее ты не оказался, всегда знаешь, где искать командный состав, тут даже план-схемы не надо.
Так что стоило сориентироваться на местности по проходу ведущему ко второй лини окопов, дальнейший маршрут движения стал яснее ясного.
«Вопрос в том, кого брать? — озадачился Климов. — Хватит младшего офицера, что кукует в первой линии или идти за «коллегой» во вторую?»
Решил в итоге не рисковать и забрать летеху. Если он чего-то и не знает, то догадывается.
Дверь в офицерское убежище оказалась заперта. Ну, было бы глупо надеяться на постоянное везение.
«И стучать не выход, может ведь и пароль спросить, — подумалось ему. — Да просто имя спросит и все, засыплемся».