Экспедиционный корпус
Шрифт:
37
Четвертого июля Климова вызвали в полевой штаб Особой бригады, под которую отвели одну из покинутых ферм. Вызвал его сам генерал-майор Лохвицкий.
— Я ведь просил вас быть сдержанным, Михаил Антонович, — сходу наехал на него комбриг.
— Не совсем понимаю вас, ваше превосходительство…
— Вот, — тряхнул исписанным листом Николай Александрович. — Это требование князя Юсупова Феликса Феликсовича строго вас
— Пару песен спел о войне, когда бы у них по приглашению княгини на обеде. Он сам попросил.
— Что за песни?
Климов сыграл и спел.
— Ясно…
Лохвицкий закурил.
— Он ведь не успокоится, Михаил Антонович. Уверен, что и Жилинского привлечет… а он может устроить вам неприятности.
— Хм-м… Ну отдайте меня под суд, раз такое дело. Меня ведь в Россию по такому случаю отправят?
— Не понял вас, господин штабс-капитан, объяснитесь, — нахмурился Лохвицкий и резко затушил папиросу.
— Я своей позиции не скрываю, ваше превосходительство, и не имею ни малейшего желания подыхать за милую Францию и класть в ее землю русских людей. Так что если хочет этот индюк меня на родину отправить, флаг ему в руки и барабан на шею. Обеими руками «за».
— Почему, при таких взглядах не отказались от назначения в Корпус?
— Думал тут воюют нормально… а тут маразма не меньше, а в чем-то и больше, чем у нас. Единственный плюс, кормят хорошо.
— Ладно… под суд вас никто естественно отдавать не станет… но вы определенно делаете все, чтобы загубить себе военную карьеру.
Комбриг снова закурил.
«Эх, Николай Александрович, знали бы вы, что у нас всех с военной карьерой скоро ждет большой облом…» — подумал Михаил.
— Наверное, военная служба это не мое, ваше превосходительство. Как закончится война, уйду в отставку и займусь сельским хозяйством. Еще песни буду петь.
— Ясно все с вами. В общем Михаил Антонович княгиня Юсупова настоятельно требует отпустить вас на благотворительный музыкальный вечер, что назначен на завтра, а так же посол Извольский просит того же. Я не вижу причин вас не отпускать, кроме того, что прошу вас быть благоразумным.
— Буду, ваше превосходительство. Ведь от этого зависит, сколько денег пожертвуют гости в пользу нашей бригады.
— Кстати о деньгах… — замялся генерал-майор. — Наш казначей требует, все полученные деньги передать в казну бригады.
— Требовать он будет у своей жены, ваше превосходительство.
Лохвицкий аж поперхнулся дымом папиросы от резкой фразы.
— Как получить эти деньги придумал я, я же и потрачу их на бригаду по своему усмотрению. А иначе эти деньги пойдут на что угодно, но только не на нужное, а скажем на машины и рестораны.
— Я вас услышал. Но будьте готовы что будет собрано офицерское общество, что может вылиться в суд чести…
— Не важно, ваше превосходительство. Я ведь не на себя эти деньги потрачу, так что судить меня не за что. Под обещанные
— Но врагов в бригаде вы этим наживете немало… И если сейчас к вам относятся нейтрально, то после такого пассажа…
— Переживу. Но благодарю за участие, ваше превосходительство.
— Кстати о вашем таланте, — чуть смутился генерал-майор. — У нас, перед парадом в Париже, выяснилась несколько неловкая ситуация, что у бригады и тем более полков, не говоря уже о ротах, нет своей военной песни. Нет ли у вас что-то подходящего?
Сейчас в армии Франции было довольно популярно иметь военные марши во сколько-нибудь крупном формировании, именно от лягушатников Русская армия переняла эту традицию, что широко распространилась после наполеоновских войн, и тут такой конфуз.
— Хм-м… — призадумался Михаил.
В голове неожиданно оказалось пусто, по крайней мере вот так сходу ничего не вспоминалось, кроме одной композиции.
— Есть, но не уверен, что вам понравится, ваше превосходительство.
— Сыграйте, Михаил Антонович, а я уж решу.
Климов запел песню «Ежовая-лажовая» группы «Дюна».
Мы идем по лесу, песенки поем,
Ежикам полезно, горе нипочем,
Не страшен нам ни серый волк,
ни человек, ни зверье.
Ведь нас ежей целый полк,
Мы вам покажем урок,
От жизни мы возьмем, возьмем свое!
Идем мы стадом!
Эй, не зевай, а ну с дороги уйди.
И голым задом, нас не пугай
и воду нам не мути.
— Это действительно несколько… смело, — отсмеявшись, сказал Лохвицкий.
— Увы, больше ничем не могу помочь.
— Что ж, тогда готовьтесь к своему вечеру. Но чтобы седьмого, были как штык!
— Есть быть как штык, ваше превосходительство!
— Идите уже…
И как-то так получилось (Климов был к этому не причастен вообще никак), что песенка быстро ушла в народ. Ну да, подслушал кто-то из нижних чинов с хорошей памятью, что в этот момент отирался у кабинета комбрига по какой-то надобности, а может и офицеры слили. Как бы там ни было скоро эта песня стала неофициальным гимном Первой особой бригады, а еще через какое-то время в каждой роте стало хорошим тоном держать талисман в виде живого ежика. Ну и как следствие, еще через какое-то время солдат первой бригады стали называть ежами.