Экспедиционный корпус
Шрифт:
Практически одновременно революционно-демократическими силами был сформирован параллельный орган власти — Петроградский совет, что привело к двоевластию и соответственно политическо-управленческому бардаку.
Восемнадцатого марта стало известно об отречении Николая Второго в пользу своего брата Михаила, а потом и об отречении самого Михаила Александровича, а значит революцию можно было считать окончательно свершившейся.
В тот же день закончился вывод третьей бригады с фронта с размещением на берегах речки Марна с размещением в поселениях
Первая — дивизию перевели в подчинение Пятой армии генерала Мазеля, определив в резерв для участия в планирующемся апрельском наступлении. Для чего чуть позже дивизию перевели в учебный лагерь для освоения солдатами последних тактических приемов ведения войны разработанных во время Сомского наступления.
Так в последние месяцы, когда стала остро ощущаться нехватка в людях, атаки проводились не волнами в виде атакующих линий и даже не рассыпным строям, а небольшими группами в десять-пятнадцать человек, двигающихся так называемыми змейками, кои тут же залегали или прятались в воронках, стоило только радом с ними свистеть пулям. Вот этому и учили.
Солдаты в таких группах имели специализацию. Половина числилась стрелками, при этом один солдат являлся пулеметчиком с «шошем» или «льюисом», четверть гранатометателями в число которых набирали самых сильных солдат, и еще четверть — саперами, чья обязанность проделать бреши в заграждении под огневым прикрытием товарищей.
Доспехи французы, кстати, не зажали, вернули, правда не все, но две трети. Правда большая часть имела повреждения в виде вмятин от осколков и пулевых пробоин… Так же стали поставлять новые бронежилеты для оснащения солдат дивизии.
Вторая — на фоне вестей из России заволновались солдаты, так что надежность их стала под вопросом.
Для солдат вся революция ограничивалась тем, что название «нижний чин» заменялось словом «солдат» и что «солдатам приказано говорить «вы», а они титулуют начальствующих лиц «господин генерал или полковник» и так далее. Так же отменено обязательное посещение церковных служб.
Отменили «ограничения» установленное статьями 29, 100, 101, 102 и 103 Устава внутренней службы. Теперь наказать солдата стало проблемой, что тут же не в лучшую сторону сказалось на дисциплине.
С манифестом об отречении царя в дивизию поступил приказ почему-то за подписью полковника Игнатьева, даже не от генерала Палицына, представителя ставки во Франции, сменившего на этом посту Жилинского, что отбыл в Россию вместе с Лохвицким:
«На основании вышеизложенных документов предписываю:
1.. Сохраняя впредь до могущих быть изменений все военные законы и уставы, за исключением вышеупомянутых параграфов Устава внутренней службы, считать высшей властью в России Временное правительство.
2.. Начальникам отделов, старшим и младшим комендантам объяснить, с особым вниманием — офицерам и солдатам, смысл совершившегося в России государственного переворота и необходимость соблюсти более
Обращаю внимание всех подведомственных мне лиц и учреждений во Франции на необходимость делом и примером поддержать в настоящую минуту честь русского имени офицера и солдата в глазах наших союзников. В настоящий момент главной целью нашей жизни является победа над внешним врагом, и потому прежде всего все мы должны проникнуться сознанием воинского долга перед бесконечно дорогим всем нам Отечеством».
Собственно, поскольку никто больше ничего не прислал, то решили исходить из этого весьма спорного документа. Правда возникли проблемы с объяснением случившихся пертурбаций в России со стороны офицеров, потому как по большей части они сами ничего не понимали и находились в растерянности.
В штабе дивизии, где собрали весь офицерский состав для обсуждения случившегося и выработки какой-то стратеги, царило откровенное уныние. Лишь несколько человек топили за Временное правительство, остальные были либо резко против, либо пока не определились и потому решили обождать.
— И что мы должны говорить солдатам?!
Пришлось проявить инициативу Климову.
— Позволите сказать пару слов, ваше превосходительство?
— Говорите, господин капитан… — кивнул Марушевский.
— Николай Второй, своим отречением сам освободил нас от данной ему присяги. Сейчас не будем говорить об обстоятельствах, случилось то, что случилось и бывший царь сам во многом виноват, что так случилось и проморгал предательство среди своего ближайшего окружения. Что до присяги Временному правительству, то я предлагаю присягнуть, чтобы просто не было вакуума власти и связанного с ним разброда и шатания, тем более что они действительно временные, либо сами уйдут, либо их уйдут…
Несколько офицеров нервно хохотнуло.
— Что до того, что сказать солдатам, то так и говорите, упирая внимание на то, что Временное правительство продолжает прежний курс союзничества с Антантой. Но и послабления солдатам придется дать.
— Какие еще послабления?! — зло прорычал какой-то полковник. — И так столько статей отменили! Куда уж больше?!
Его поддержали согласным гулом.
— Революция дело такое… — неопределенно ответил Михаил. — Людям всегда хочется большего. Вот и надо удовлетворить их чаяния по самоуправлению по примеру Петроградского совета, а то и до мятежа недалеко будет. Оно нам надо?
Офицерам было не надо. Вообще ничего не надо, так что они просто махнули на все рукой. Дескать творите что хотите.
Солдаты бузили на тему, признавать Временное правительство или не признавать. Тем более что первая бригада больше склонялась к признанию именно Петроградского совета, точнее, первый полк, состоящий из рабочих, как и остальные подразделения дивизии, где так же хватало пролетариев, особенно в четвертой бригаде. Солдаты из крестьян склонялись к тому, что можно и признать «временных», но при этом не воевать.