Экспедиция в Лунные Горы

Ходдер Марк

— Должен был стать садовником. Всегда хотел. Пошел в полицию из-за отца. Один из первых питомцев Боба Пиля. Очень преданный. Весь в политике. Я... я просто хорошо делаю дело. Но садоводство... ну... — Он замолчал и слегка вздохнул. — Есть разные варианты будущего, капитан?

— Да.

— Может быть, в одном из них я сделал другой выбор. Томас Манфред Честон, Садовник-декоратор. Надеюсь.

Он отвернулся и опять уставился на проплывающие внизу пейзажи.

Бёртон похлопал детектива по плечу и отошел от него.

Он переживал,

видя отрешенный вид друга. Честон был сам не свой с сентября прошлого года, когда, во время сражения с распутниками, живой труп поломал ему пальцы и почти задушил. Вполне достаточно, чтобы лишить присутствия духа любого!

К нему подошел Траунс.

— Когда мы будем в Лондоне? Мне не терпится сесть на хвост нашему убийце.

— Чуть больше, чем через три часа. — Бертон понизил голос. — Траунс, что ты думаешь о Честоне? Он в полном порядке?

Траунс поглядел на товарища по работе.

— Я бы сказал, что он самый целеустремленный из всех нас, капитан. Он человек, который любит, чтобы все было так, как должно быть. Ему совершенно не нравится мысль, что кто-то прыгает по времени и делает что хочет.

Бёртон понимающе кивнул.

— Стюард предлагаем нам прогулку по кораблю. Хочешь с нами?

— Да, спасибо.

Покинув Честона, Кришнамёрти, Бхатти и миссис Энджелл — все они уже обошли корабль утром — Бёртон, Суинбёрн и Транс вслед за доктором Квайнтом вернулись в коридор. Они проходили мимо каюты капитана, когда оттуда появился невысокий, слегка пухлый мальчик.

— Все в порядке, мастер Уайльд? — спросил доктор.

— Да, сэр. Доброе утро вам, капитану Бёртону, мистеру Суинбёрну, детективу-инспектору Траунсу. Добро пожаловать на борт. — Мальчик оскалился и привычно поднял руку к носу, скрывая слегка изогнутые и желтоватые зубы.

— Привет, Язва! — сказал Бёртон.

Квайнт повернулся к исследователю.

— Как я пониманию, мастер Уайльд присоединился к нам благодаря вашей рекомендации, сэр?

— Да, так и есть.

— И я очень признателен вам за это, капитан, — сказал Уайльд.

— Клянусь Юпитером, парень! — воскликнул Траунс. — Если бы кто-нибудь год назад сказал тебе, что ты полетишь в Африку как член экипажа самого большого в мире винтокорабля, ты бы поверил ему?

— Я могу поверить во что угодно, при условии, что это невероятно, мистер Траунс.

— Ха! Именно так! И я осмелюсь сказать, что это лучше, чем ходить в школу, а?

— Не знаю, никогда не подвергался такому унижению. Образование — замечательная вещь, но хорошо время от времени вспоминать, что ничему, из того что стоит знать, нельзя научиться. Сейчас я должен идти к капитану и заставить его подписать эти заявки на приобретения товаров. Так много нужно сделать, иначе мы улетим из страны и не оставим за собой неоплаченных долгов. Увидимся позже, джентльмены!

— Боже мой! — сказал Квайнт, когда мальчик исчез на лестнице, ведущей в рубку. — Где он взял такие остроумные мозги?

— Понятия не имею, — ответил Бёртон. — Возможно, вырастил их на диете из ирисок и карамели.

Они прошли по коридору, мимо кают экипажа, и вошли в салон, большое помещение, протянувшееся от одного

борта до другого. Там находились столы и стулья, маленькая танцевальная площадка со сценой, и в одном из углов, к очевидному удовлетворению Суинбёрна — бар.

— Сколько пассажиров может вместить Орфей, доктор? — спросил Бёртон.

— Двести, сэр. Впереди нас — курительная, позади — столовая, потом маленькая гостиная и, по дороге к носу, каюты первого класса, где есть читальный зал. Отсюда мы спустимся в заднюю смотровую, пройдем через трюм в камбуз и кладовые, потом в моторный отсек и пассажирские каюты на носу корабля. Как вы видите, из всех этих помещений можно попасть в салон через лестницы в правом и левом бортах. Конечно на корабле есть и другие помещения, но это основные.

— Ух! — выдохнул Траунс. — Мистер Брюнель действительно любит большие размеры!

Они продолжали экскурсию, восхищаясь окружающей их роскошью — мебель, оборудование и украшения были сделаны вручную из самых лучших материалов — и постепенно пришли в камбуз, где нашли мисс Изабеллу Мейсон, распаковывавшую ящики с продовольствием и наполнявшую в кладовые.

— Ей-богу, мисс Мейсон! — крикнул Квайнт. — Вы движетесь вперед семимильными шагами! Еще недавно камбуз был битком набит неоткрытыми ящиками!

— Для всего есть свое место, доктор Квайнт, — ответила молодая женщина. — В Йоркшире мы взяли очень много разных запасов, и добавим еще больше в Лондоне. Если я не приведу кухню в порядок, это будет означать больше работы для меня и долгие ожидания еды для всех остальных. Мы же не хотим этого, верно?

— Конечно нет, — согласился Квайнт.

Мисс Мейсон улыбнулась и сказала:

— Ранний ленч будет готов к половине двенадцатого, доктор.

— Отлично! — вмешался Суинбёрн. — Я умираю от голода.

Квайнт вывел их из камбуза, повел мимо кают, выполнявших на корабле самые разнообразные функции, и ввел в первый из гигантский машинных отсеков. Дэниел Гуч показал им две огромные турбины-близнецы, и они перешли к пассажирским каютам, где встретили сестру Рагхавендру, устроившую из одной из комнат маленькую больничную палату. Как объяснил Квайнт, медицинский отсек на корабле был необходим не только для лечения заболевших пассажиров, но и потому, что некоторые инженерные обязанности были связаны с немалым риском. Такелажники, например, заботились о летных пилонах, что означало, иногда, необходимость подъема по ним во время полета. Конечно они привязывались, но все равно при падении обычно вылетали за борт и со страшной силой ударялись о бок корабля.

— Теперь, джентльмены, вы можете ориентироваться на корабле и разрешите мне с вами попрощаться, — сказал доктор, когда они достигли лестницы, ведущей на нос. — Я должен еще многое сделать до того, как начнется наше основное путешествие, и, я уверен, вы простите меня. — Он поглядел на Суинбёрна. — Я пойду обратно через салон, сэр. Если вы составите мне компанию, я быстро приготовлю для вас утренний напиток.

— Браво! — радостно воскликнул Суинбёрн. — Это как раз то, что надо.

— А вы, сэр? — спросил Квайнт у Бёртона.