Экспедиция в Лунные Горы
Шрифт:
К сапогам он прикрепил пару ходулей, длинной в фут, и снабдил их пружинами. Они выглядели очень необычно, но предлагали простое решение трудной задачи — пузырь энергии, создаваемый Нимц-генератором вокруг костюма в момент перехода, не должен был касаться ничего, кроме воздуха.
И Оксфорд прыгнул через время, буквально.
15-ого февраля 2202 года. Ровно девять вечера. Понедельник. Сегодня ему ровно сорок лет.
Оксфорд надевает наряд, подходящий к 1840-ым годам. Поверх него он надевает свой костюм — машину времени — и пристегивает ходули. На грудь —
Его жена выходит из дома, вытирая полотенцем руки.
— Ты идешь туда? — спрашивает он. — Ужин почти готов!
— Да, — отвечает он. — Но не волнуйся, даже если я уйду на годы. Я вернусь через пять минут.
— Надеюсь, ты вернешься не стариком, — бурчит она и проводит рукой по раздувшемуся животу. — Вот этому нужен энергичный молодой отец!
Он смеется.
— Не говори глупостей. Это займет всего несколько минут.
Он наклоняется и целует ее в нос.
Потом приказывает костюму перенести его в пять тридцать пополудни 10-ого июня 1840 года на угол Грин-Парка, Лондон.
Он глядит на небо.
«Неужели я действительно собираюсь это сделать?» — спрашивает он сам себя.
«Делай!» — шепчет голос в его голове, и, прежде чем он успевает еще раз обдумать свой замысел, он делает три длинных шага, подпрыгивает, ударяется о землю, согнув колени, и прыгает высоко в воздух. Вокруг него образуется пузырь, раздается негромкий взрыв и он исчезает.
Поп!
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон дернулся, просыпаясь, остывшая вода выплеснулась через край ванны.
Он задрожал, сел и оглядел студию, пытаясь понять, что разбудило его. Наконец он заметил тонкую струйку пара, идущую из трубчатого прибора на одном из его трех столов. Он встал, протянул руку к полотенцу и замотался в него, потом подошел к столу. Аппарат, состоявший из стекла и меди, давал ему возможность напрямик связываться с премьер-министром и королем. Бёртон вынул из него коробочку, открыл ее, достал оттуда лист бумаги и прочитал: «Приготовьтесь принять премьер-министра. Он прибудет в два ночи».
— Проклятье! Только этого мне и не хватало!
Покс дернула крылом и прощебетала:
— Вонючий самогонщик!
Бёртон взглянул на часы на каминной полке. Полвторого.
Быстро вытершись, он бросился в гардеробную, натянул свободные белые штаны и рубашку, завернулся в джуббу — длинное полотно, которое он носил во время паломничества в Мекку, а сейчас использовал как ночную рубашку. Скользнул в остроконечные арабские тапочки и намотал тюрбан на мокрые волосы.
К двум часам, когда ванна была убрана и манильская черуту закурена, он сел в любимое кресло и стал обдумывать свой странный сон. Многого в нем он не понимал — странный стеклянный стол, почти
Неужели я видел далекое будущее? То, которое было перед тем, как Оксфорд изменил время?
С улицы послышался кашель парового мотора и грохот колес. Он встал, подошел к окну и выглянул наружу как раз тогда, когда перед домом остановился бронированный передвижной замок лорда Пальмерстона.
Бёртон спустился вниз и открыл парадную дверь.
Пальмерстон уже стоял на крыльце вместе с Грегори Хэйром и Дамьеном Бёрном, его страннорабочими.
— Вы считаете это подходящим нарядом, капитан Бёртон? — спросил премьер-министр.
— Для двух часов ночи? Да, сэр, — ответил Бёртон, отодвигаясь в сторону и освобождая проход. — А вы считаете это время подходящим для визитов?
— Все часы подходят для того, чтобы служить Империи.
— Вверх по лестнице, пожалуйста.
Закрыв дверь, Бёртон последовал за ними вверх по лестнице, отметив, что, как всегда, люди премьер-министра одеты в вызывающе старомодные костюмы.
— Когда я в последний раз видел эту комнату, — сказал Пальмерстон, входя в заставленную книжными шкафами студию, — она была полностью разрушена.
— Вы имеете в иду тот случай, когда на нас напали, и вы прятались в моей кладовке? — ответил Бёртон.
— Успокойтесь, капитан. Давайте не будем наступать друг другу на больные мозоли.
Пальмерстон положил шляпу на вешалку и снял замшевые перчатки. Его ногти оказались подчеркнуто белыми. Он не стал снимать застегнутый на все пуговицы бархатный сюртук, но слегка ослабил его и уселся в любимое кресло Бёртона и скрестил ноги. Потом вынул серебряную табакерку и сказал:
— Мы должны поговорить. Я охотно приехал бы пораньше, но днем по улицам не проедешь.
Бёрк и Хэйр уселись за столом. Бёртон устроился напротив премьер-министра, который спросил:
— Ваша экспедиция готова к отъезду?
— Да.
— Хорошо. Очень хорошо. Все идет гладко?
— Да. Если не считать двух покушений на мою жизнь, в результате одного из которых погиб мой хороший друг Томас Бендиш.
Пальмерстон резко наклонился вперед.
— Что вы такое говорите?
— Человек по имени Питер Пимлико пытался отравить меня. Его нанял один пруссак по имени Отто Штайнрюк; а потом задушил, чтобы он ничего не сказал. Кроме того сегодня вечером в меня кто-то стрелял.
Дамьен Бёрк, высокий, горбатый и совершенно лысый, коснулся своих исключительно длинных бакенбард, известные как «Бакенбарды Пикадилли», прочистил горло и спросил: — Капитан Бёртон, вы узнали что-нибудь об этом немце?
— Немного. Он очень полный, носит большие усы, его ногти скорее похожи на когти и он курит табак марки Каутабак.
Бёрк посмотрел на Грегори Хэйра, невысокого и мускулистого, с белыми волосами и широким решительным лицом.
— Ага, — сказал он. — Вы согласны, мистер Хэйр?