Экспедиция в Лунные Горы
Шрифт:
— В течение следующего часа быстро похолодает, — объявил Бёртон, откидывая полог навеса и щурясь на садящееся солнце. — Вы еще будете жаловаться на холод.
— Не могу себе представить. Холод. Не сейчас! — признался Честон.
— Это страна крайностей, старина, и нам надо будет использовать те несколько часов, дважды в день, когда становится на йоту милосерднее.
Вскоре наступил один из таких периодов, и после поспешной еды, они нагрузили обе волокуши топливом для костров, едой и водой, и аэронавты приготовились уходить.
Их экстраординарные экипажи
Вордсворт Прайс протянул руку в подбрюшье одного из них, открыл люк, закачавшийся на петлях, и спустил лестницу. Доктор Квайнт и Сирил Гуденаф один за другим внесли на носилках раненых: капитана Лоулесса, Чарльза Хендерсона и Фредерика Батлера
12
Краб-плавунец весенний, (лат.).
— Мне это не слишком нравится, капитан, — сказал Прайс Бёртону. — Почему бы вам не подождать здесь? Я и мои люди могли бы вернуться назад и перевезти вас на юг.
— И задержаться здесь еще на два дня, — ответил Бёртон, — хотя мы могли бы все это время идти. Оазис Аль-Атиоф в пяти часах ходьбы отсюда. Там мы, скорее всего, сможем присоединиться к каравану, идущему в Аль-Басах. И вы должны иметь в виду что, двигаясь на запад, вы скоро окажетесь на более твердой почве, по которой крабы побегут легче. А на юг один песок. Он быстро набьется в моторы и, скорее всего, очень быстро выведет их из строя. Нет, мистер Прайс, это лучший путь.
Прайс пожал руку исследователя.
— Хорошо, капитан. Желаю вам удачи и обещаю, что никто не покусится на тайну личности Жука; я лично прослежу за тем, чтобы его доставили в каминную трубу в Лаймхаусе.
После чего Прайс поднялся в экипаж и закрыл люк.
Бёртон подошел ко второму крабу, в который Боллинг и Бладман только что подняли секцию трубы с Жуком. К ним присоединился истопник Томас Бидл.
Вилли Корниш и Оскар Уайльд на мгновение задержались, чтобы попрощаться.
— Извини, Язва, что я втянул тебя во все это, — сказал Бёртон. — Я думал, что оказываю тебе услугу.
Уайльд улыбнулся.
— Не волнуйтесь, капитан. Опыт — такая штука, которую нельзя получить бесплатно, и если это цена, я счастлив уплатить ее, ибо теперь я приобрел опыт на всю жизнь!
Мальчики вошли в краба.
Бёртон повернулся к Изабелле Мейсон.
— Вы уверены, что хотите остаться и присоединиться к нашей экспедиции, мисс Мейсон? Учтите, впереди много месяцев тяжелого пути.
— В крабах нет места для еще одного человека, сэр Ричард, — ответила она. — И кто-то должен готовить еду для вашей группы — эту обязанность я с удовольствием
Бёртон захлопнул люк второго краба, встал и смотрел, как, кашляя и стоная, обе машины ожили. Из их воронок вырвался дым, Уайльд, Корниш и доктор Бернаби Квайнт махнули в последний раз из окна, и обе странные машины зашагали прочь.
Солнце село.
Перед Орфеем осталось восемь человек, в надвигавшихся сумерках глядевших, как друзья исчезают вдали.
Внезапно Покс пропела:
— Хмельной шишкобой! — и Бёртон прошептал:
— Я бы не мог сказать лучше.
Одна нога перед другой.
Шаг. Шаг. Шаг. Шаг.
Гляди под ноги. Не обращай внимания на холод.
— Далеко? — промямлил Кришнамёрти.
— Скоро. На рассвете, — ответил Бёртон.
Они волокли по песку волокуши, нагруженные едой и водой, кастрюлями и фонарями, винтовками и боеприпасами, палатками, одеждой, инструментами и всем остальным оборудованием. Кришнамерти казалось, что с каждым шагом волокуши становятся тяжелее.
Над головой искрился Млечный Путь, ослепительный, глубокий и бесконечный. Встала полная луна и низко покатилась по небу. Вокруг вздымались дюны, освещенные серебряным светом.
Шаг. Шаг. Шаг. Шаг.
Вторую волокушу тащили Траунс и Честон.
За ними устало шли две женщины.
Герберт Спенсер, в защитном костюме, хромал немного позади.
— Устал, — сказал Честон. — Четыре часа ходьбы.
Траунс гортанно подтвердил.
Алджернон Суинбёрн, шедший впереди, взобрался на вершину следующей дюны и застыл, положив винтовку на плечо. Оглянувшись на товарищей, он немного подождал их, а потом исчез за песчаным пиком. Прежде, чем остальные добрались до подножия пологого склона, восточное небо внезапно вспыхнуло.
Бёртона не удивил такой быстрый рассвет в этой части света, но остальные были поражены. Еще минуту назад их окружала холодное свечение ночи, а сейчас небо побелело, звезды исчезли, блестящий солнечный свет преобразил ландшафт. Пустыня превратилась из обнаженной холодной кости в горячую сухую плоть.
Они с трудом брели по ней.
Шаг. Шаг. Шаг. Шаг.
— Прикройте глаза, — крикнул Бёртон.
По его рекомендации они надели куфью — квадратный головной платок из ярко-полосатой материи, державшийся на голове обручем, икалем — и сейчас все опустили ее на лицо. Свет пробивался через материю, но не ослеплял, и, забравшись на верхушку дюны, они ясно увидели через ткань рыжеволосого поэта, уже достигшего подножия и начавшего взбираться на следующую дюну.