Эксперимент. Реальность или Отражение
Шрифт:
— Главное помни мои слова, лисёнок, — со странной ухмылкой, растянувшейся на губах, произносит Акимова, с глухим стуком поставив кружку на стол.
— Слова? — Я неопределённо хмурюсь и тянусь за последней печенькой. — Какие именно?
Я поднимаю на нее взгляд.
Она тяжело вздыхает, а затем произносит, так, словно пытается предостеречь меня от огромной ошибки:
— Сама
На этих словах я закашливаюсь, поскольку откусанная печенька попадает не в то горло. Затем спешно хватаю кружку и делаю глоток остывшего чая. Снова откашливаюсь и втягиваю носом воздух, пытаясь не задохнуться.
— Черт… — хрипло произношу я, хватаясь за горло. — Что ты несёшь, Акимова? — Я перевожу недоумевающий взгляд на подругу и выдыхаю.
Она в свою очередь, как ни в чем не бывало, пожимает плечами.
— Просто пытаюсь предостеречь тебя. Однако, если это все-таки случится, я сомневаюсь, что в конце концов все закончится хэппиэндом, как в твоих излюбленных романчиках.
— Исключено, — решительно произношу я, мотая головой. На что Лика едва заметно улыбается, говоря:
— Дай бог. Дай бог…
Почему-то эта часть нашего диалога снова всплывает в мыслях, и я задумчиво постукиваю ручкой по столу. Оглушающая мелодия звонка заставляет меня вернуться в реальность.
— Что ж, думаю на этом и закончим. А на следующей лекции продолжим обсуждение. Не забудьте подготовить свои опросы.
Валерий Семёнович отступает к своему столу и снимает очки.
Одногруппники тут же приходят в действие, постепенно покидая аудиторию. Поэтому я следую их примеру и поднимаюсь с места, собирая вещи.
Сегодня Акимова ушла раньше. Ей стало нехорошо. Поначалу я порывалась уйти вместе с ней. Но она заверила меня в том, что сходит в медпункт, а после вызовет такси. Поэтому я осталась на последнюю пару. И лишь сообщения, где девушка уверяла меня в том, что ей уже лучше, поскольку она выпила таблетку, заставили усидеть на месте.
Я спускаюсь вниз, попутно набирая сообщение Акимовой, где снова интересуюсь жива ли она и не придётся ли мне потом прятать её труп. Однако стоит спуститься на первый этаж и оказаться в холле, знакомая фигура преграждает мне путь.
Вольский.
— Привет, принцесса.
На этот раз я игнорирую его и молча обхожу. У меня совершенно нет сил снова что-либо доказывать ему. Нынче мои нервные клетки занесены в красную книгу. Только вот парень снова действует по-своему — его пальцы резко цепляют меня за локоть, чуть выше локтя. Он резко тянет меня на себя. Так, что я едва ли не валюсь с ног.
— Убери свои руки, — сдерживая бушующую внутри меня ярость, холодно говорю я, подняв на него взгляд.
Будь же я в образе Сверчковой, то уже давно бы заехала этому идиоту про меж ног. Однако вряд ли образ «примерной, идеальной девочки» подразумевает
— Думаю, нам стоит поговорить о том, что произошло на ужине.
Он, словно не слышит меня или же упорно делает вид. Ведь его пальцы по-прежнему впиваются в мою кожу. Кажется, он даже не понимает, что своими действиями делает мне больно.
— Все что было нужно — я тебе уже сказала. Поэтому ещё раз повторю — отпусти.
— Никогда… — Кажется подразумевая совсем иное, коротко произносит он. Однако так едко, упрямо и злостно, что я невольно отступаю назад. Но удерживаемая, создаю лишь подобие расстояния между нами.
— Проблемы?.. — В поле зрения неожиданно появляется Ковалевский.
Обводит нас двоих заинтересованным взглядом карих, прищуренных глаз. Как, если бы хищник обследовал территорию, а затем выискивал на ней жертву.
— Нет, — тут же произносит Матвей. При этом недовольство так и проступает в чертах его лица. Сейчас они по-особенному кажутся мне жестокими и пугающими.
— Разговор окончен, — воспользовавшись его замешательством, спешно произношу я и вырываю свою руку.
Не глядя на них, я разворачиваюсь и спешу в сторону гардероба. Желание поскорее отсюда уйти — возрастает с прогрессирующей скоростью. А злость на Вольского не даёт покоя.
Какого черта, спрашивается?!
Почему он не понимает то, что я столько времени упорно пытаюсь до него донести?
— Ну, что за идиот!? — бурчу я себе под нос, стоит мне лишь оказаться на улице и пройти пару метров, в направлении остановки. При этом я смотрю высоко в небо, на пушистые облака. Словно кто-то свыше сможет дать мне ответы на все волнующие вопросы.
— Эй, ты в порядке?
Я в ужасе вздрагиваю, когда чувствую чужое касание. Пару секунд у меня уходит на то, чтобы подскочивший пульс пришёл в норму. Затем я выдыхаю и оборачиваюсь.
— Нельзя же так пугать людей, — с нотками недовольства в голосе, говорю я, глядя на улыбающееся лицо Ковалевского. Но уже в следующий момент хмурюсь и разворачиваюсь, чтобы продолжить свой путь.
Не хватало ещё опоздать на автобус.
«Скорей бы уж починили мою малышку» — с грустью проносится в мыслях, когда я вспоминаю свою машину. Поскольку не так давно на техосмотре ребята обнаружили какую-то неисправность. В автомобилях я не разбираюсь. Поэтому не особо вникала в детали. Главное, что это возможно исправить и вернуть в прежнее нормальное состояние.
— Прости, если напугал. — Он подстраивается под мой шаг. И хотя мой взгляд по-прежнему устремлён на дорогу, я чувствую на себе его взгляд.
Уверена, сейчас он снова едва заметно щурится, как умеет это делать, напоминая хищника. Но в этот момент я могу лишь испытывать смешанные чувства.
Как оказывается трудно держать с ним маску дружелюбной, но неприступной красавицы. Вместо того, чтобы в привычной манере накричать и высказать все, что накопилось во мне за столько дней. И, надо признать, все эти мысли рождают смуту в моей душе…