Эксперт № 03 (2014)
Шрифт:
«Стандартных рецептов нет, — соглашается Наталья Зубаревич , директор региональной программы Независимого института социальной политики. — Крупные моногорода металлургии с большими и модернизированными заводами типа Магнитки или “Северстали” будут жить, я здесь проблем не вижу. Да, им сейчас тяжело, но просто надо пересидеть плохую конъюнктуру, ведь отрасль очень волатильна. А вот небольшие старые заводы в средних городах вроде Златоуста или Верхнего Уфалея фактически обречены, будем честны перед собой. Каждый кризис приближает момент их окончательного закрытия. Но города не умрут, а только сожмутся, теряя индустриальную функцию. Это уже происходит с городками текстильного пояса в Центральной России, а также в моногородах со старыми и неконкурентоспособными предприятиями машиностроения. Там, где градообразующие
Краснотурьинск—Москва
Кризису быть, ждем
Основные тенденции развития главных экономик мира свидетельствуют, что новый этап глобального экономического кризиса неизбежен
section class="box-today"
Сюжеты
Мировые финансы:
Все иностранцы говорят об этом
Впереди планеты всей
/section section class="tags"
Теги
Мировые финансы
Финансовые инструменты
Долгосрочные прогнозы
Вокруг идеологии
Россия
Россия
/section
В 2014 год мировая экономика вошла, хоть и не оправившись полностью от финансового кризиса и продолжительной стагнации, но подавая первые признаки выздоровления. По крайней мере, если брать в расчет официальную риторику.
В самом деле, ФРС США начала плавно сокращать объем эмиссии в рамках программы QE-3, которая теперь будет на 10 млрд долларов в месяц меньше (75 млрд, а не 85). Состояние рынка труда, который назначен основным индикатором ситуации в американской экономике, вселило в руководство ФРС уверенность. В Евросоюзе поступающая новая статистика подается исключительно как свидетельство эффективности принятых ранее мер жесткой экономии и начала возвращения к росту. И даже объявлен главный пример такого успешного «лечения» — Ирландия, которая в 2014 году переходит от займов МВФ и ЕС к займам на рынке. Пережив падение в 12% ВВП, уже к 2017 году она должна превысить докризисный уровень. Наконец, Китай, где темпы прироста ВВП в 2012 году опустились ниже считавшихся критическими 8%, во второй половине 2013-го вроде как ускорился и по итогам года должен несколько превзойти этот уровень. А передача власти новому поколению китайских политиков, несмотря на некоторую интригу, связанную главным образом с делом Бо Силая, прошла успешно.
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
В общем, кругом сплошной сдержанный оптимизм, который, однако, базируется в основном на неявном предположении, что отсутствие выраженного спада определенно означает начало роста. Между тем это совсем не так. Ведь накопленные за тридцать лет турбокапитализма (1980–2000-е) структурные перекосы в мировом хозяйстве никуда не делись. Пространство для роста не расчищено, поэтому наиболее вероятный сценарий — долгосрочная стагнация при постоянно сохраняющемся риске, что взорвется одна из бомб замедленного действия, заложенных под глобальную экономику.
Америка
Рынок труда не напрасно беспокоит Федеральный резерв. Дело не только в его политическом значении, но и в том, что негативные тенденции на рынке труда — застарелая структурная проблема. С одной стороны, на рынке доминируют корпорации — они-то, в отличие от самого этого рынка, давно восстановились и даже превысили показатели докризисного пика 2008 года (см. графики 1 и 2). С другой — несмотря на сравнительно высокий уровень безработицы (7% при считающемся комфортным уровне 4–5%), занятость населения в целом имеет долгосрочную тенденцию к снижению (см. график 3). То есть улучшение состояния компаний не транслируется в рост занятости.
Более того, по масштабам потери рабочих мест спад конца 2000-х беспрецедентен в послевоенной истории Америки. Нынешний застой на рынке труда сочетает в себе худшие черты кризиса 1948 года (по числу потерянных рабочих мест) и кризиса 2001 года (по продолжительности), превышая по обоим показателям и тот и другой. Но, пожалуй, самое неприятное,
Периоды экономической экспансии также становятся все менее и менее продуктивными. В 1960-е за 35 кварталов непрерывного экономического роста реальный ВВП США вырос на 51,6% (в среднем 1,47% прироста в квартал), а за 31 квартал экспансии в 1980-е — на 37% (1,19% прироста в квартал). В 1990-е за 41 квартал американская экономика выросла лишь на 40,8% (чуть менее 1% прироста в квартал). А за 25 кварталов непрерывного роста в 2000-е реальный ВВП вырос всего на 17,9% (0,7% в квартал).
Подобное сочетание снижения продуктивности роста с расширением и углублением кризисов ясно говорит о нарастающей деградации экономики. Хорошие финансовые показатели корпоративного сектора базируются главным образом на высоких котировках фондового рынка — и на масштабных выкупах собственных акций. За девять лет, с 2005-го по 2013-й, только компании, входящие в индекс S&P 500, выкупали свои акции в среднем чуть меньше чем на 100 млрд долларов в квартал. То есть за указанный период на эти цели было потрачено около 3,5 трлн долларов. По данным ведущей эту статистику Birinyi Associates, в одном лишь 2007 году корпорации (все, а не только входящие в S&P 500) выкупили собственных акций на 863 млрд долларов. Но при этом, скажем, валовые частные внутренние инвестиции в 2009 году (на пике спада) опустились до 13% ВВП — это самый низкий уровень с 1945 года (для сравнения: в 1930 году было 12,4%).
Корпоративная Америка совершенно оторвалась от реальной жизни благодаря почти нулевым ставкам и 2,8 трлн долларов эмиссии. При этом удивительным образом за пять лет госдолг США вырос с 60 с небольшим до 100% ВВП. Понятно, что отчасти это наследство администрации Буша-младшего с его программой снижения налогов и войнами в Афганистане и Ираке. Однако даже если дело было бы только в этом (а приведенные выше соображения показывают, что это не так), то и тогда было бы очевидно, что Америка вышла за границы более или менее устойчивого экономического развития. В общем-то, все говорит о том, что в США надувается уже третий финансовый пузырь. И если для того, чтобы преодолеть последствия сдутия пузыря доткомов ФРС пришлось мириться с надуванием пузыря ипотечных облигаций, то для того, чтобы преодолеть последствия сдутия ипотечного пузыря, приходится мириться с надуванием пузыря госдолга.
Понятно, что, если уж совсем припрет, Соединенные Штаты напечатают столько долларов, столько захотят. Но ведь они уже печатают со страшной скоростью! И любое решение долговой проблемы (через дефолт или инфляцию) в конечном итоге все равно нанесет удар по экономике: государственные пассивы — это чьи-то активы, нельзя уничтожить одно без другого. Стратегического решения для выхода из этого положения не просматривается. Попытки запустить реиндустриализацию явных результатов пока не дали, впрочем, эффект от нее в любом случае и близко нельзя будет сравнить с рубежом XIX–XX веков или с началом послевоенного бума. Так что очередной пузырь непременно лопнет — это лишь вопрос времени.
Япония
Впрочем, в подобном положении находятся не только Соединенные Штаты. Еще хуже положение Японии — вот лидер среди наиболее развитых стран и по объему госдолга, и по сроку жизни при рекордных его значениях. В 2013 году долг центрального правительства Японии превысил 1,1 квадриллиона иен (10,5 трлн долларов), это более 200% ВВП (совокупный госдолг, по некоторым оценкам, приближается к 270%). Долг быстро растет: с середины 1990-х обязательства центрального правительства утроились. В последнее время задолженность практически полностью финансируется за счет эмиссии: баланс Банка Японии превысил уже 200% ВВП.