Эксперт № 07 (2013)

Эксперт Эксперт Журнал

С другой стороны, когда речь идет о покупке станков в России зарубежным потребителем, он опять-таки может взять кредит на тех же условиях у себя в стране, сразу полностью заплатить за станок и вернуть деньги банку в течение пяти-семи-десяти лет.

Поэтому российскому машиностроителю проще купить импортный станок, а российскому станкостроителю проще продать свой станок за границу. В результате при общем падении производства станков в России более половины производимых у нас станков перед кризисом 2008 года уходило на экспорт. Между российским станкостроением и машиностроением возникла стена финансового непонимания.

Как рассказывает Николай Юденков, разницу в положении российских и японских станкостроителей они хорошо почувствовали, когда были в Японии на заводе Fanuc,

крупнейшем в мире производителе систем с ЧПУ и роботов. Президент корпорации Fanuc Есихара Инаба рассказал им, что его предприятия как производственные объекты не подлежат обложению налогами на недвижимость и землю. Не облагается налогом и прибыль, идущая на техперевооружение, создание новых рабочих мест, замену продукции на более наукоемкую, а НДС на экспортируемую продукцию возвращается без всяких бюрократических проволочек. Кроме того, государство возмещает транспортные расходы компании при экспорте продукции в Европу, расходы на участие в выставках и рекламных мероприятиях.

Общий вывод практически всех наших респондентов: при существующей финансовой системе устойчивое развитие сложных производств, в том числе станкостроения, практически невозможно.

Еще одна проблема российского станкостроения связана с той ролью, которую вынужденно играют в ней системные интеграторы.

Российское станкостроение особенно нуждается в системных интеграторах из-за узкой специализации российских станкостроительных заводов, являющейся наследием советской системы разделения труда. Но системные интеграторы, действующие на российском рынке, предпочитают работать с импортным оборудованием. Дело в том, что, как пояснил Александр Андреев, «структура себестоимости проектов технологического перевооружения в российских условиях такова, что основная прибыль образуется при перепродаже купленного у производителей оборудования, а не при проектировании комплектных производственных систем. В связи с этим деятельность системного интегратора может быть рентабельной, только если он покупает оборудование у производителей по более низким, чем для остальных потребителей, ценам и получает от производителей эксклюзивное право на продажу их оборудования, то есть сам определяет цену продажи». Наши станкостроители не могут предоставить системным интеграторам таких условий из-за низкой рентабельности своего производства.

Тупики импорта

После того как в 2011 году правительство страны приняло Программу развития вооружений на 2011–2020 годы в размере 23 трлн рублей, в рамках которой оно сочло необходимым вложить в техническое перевооружение оборонного комплекса около 3 трлн рублей, потребность в станках у предприятий нашего машиностроения, прежде всего оборонного, резко возросла. И машиностроители обратились к импорту. Ведь мы привыкли импортировать оборудование практически во всех отраслях экономики. Но в данном случае все не так просто. Существует так называемое Вассенаарское соглашение по контролю за экспортом обычных вооружений и высоких технологий (товаров и технологий двойного применения), в котором Россия тоже принимает участие. В соответствии с этим соглашением каждое государство само определяет, что из подобных товаров и технологий оно готово продавать и кому. Фактически это новая форма пресловутого КОКОМ. И большинство наиболее современных и точных металлообрабатывающих станков подпадает под ограничения Вассенаарского соглашения. К двойным технологиям сегодня отнесены все виды оборудования и многие комплектующие к ним, которые обеспечивают производство вооружений, космических и летательных аппаратов, судов и другой наукоемкой и стратегически важной продукции. Это станки пятого поколения: пятикоординатные обрабатывающие центры, прецизионные станки, системы ЧПУ для таких станков, станки для объемной лазерной резки и многое другое. Более того, экспортный контроль постоянно ужесточается. Вам, скорее, поставят сами вооружения, чем предоставят технологии и оборудование для его изготовления.

А еще, как заметил Александр Андреев, существует проблема специального станкостроения, необходимого для решения производственных задач в оборонных отраслях промышленности, в космической или атомной отрасли, которые не решаются серийным оборудованием. И его невозможно заказать зарубежному предприятию, поскольку в этом случае потребуется допустить потенциального разработчика на закрытые предприятия и выдать ему техническое задание, раскрывающее такие подробности, которые могут составлять коммерческую или государственную тайну.

Но даже если оборудование вам поставят, вы окажетесь в зависимости от его обслуживания производителем, от программ для ЧПУ, от инструмента — и производитель сможет контролировать, что именно и где вы на этом станке изготавливаете. Например, он может установить на станок скрытые программные модули, которые накапливают информацию о производимой продукции. Производитель может потребовать отчета о перемещениях станка, а в его электронную начинку установить датчики контроля местоположения, которые позволят определить, где именно эксплуатируется станок, и блокировать непредусмотренные перемещения. В экспортный контракт в качестве обязательного условия часто записываются подключение такого оборудования к интернету и требование использовать только инструмент производителя. В случае нарушения всех этих требований можно как минимум лишиться гарантий.

Идеологический поворот

Если Россия хочет производить современное вооружение и сложную наукоемкую продукцию, она должна обладать развитым производством по крайней мере самых сложных и точных станков. Вот почему правительство в развитие федеральной целевой программы «Национальная технологическая база» уже в конце 2011 года приняло подпрограмму «Развитие отечественного станкостроения и инструментальной промышленности», в которой впервые за двадцать лет предусмотрено выделение средств на НИР и ОКР по разработке новых моделей станков, на изготовление опытных образцов и даже на создание производственных мощностей для их дальнейшего выпуска на станкостроительных заводах общим объемом более 50 млрд рублей, в том числе более 26 млрд рублей — за счет федерального бюджета.

В подпрограмме это объяснено тем, что «имеющие принципиальное значение для обеспечения технологической независимости российского машиностроения станкостроительные организации в условиях глобального экономического кризиса не имеют собственных ресурсов развития. Более того, кризисное сокращение спроса на их продукцию ставит под вопрос их дальнейшее существование. Однако станкостроение представляет собой компактную отрасль, что делает возможным его целенаправленную масштабную поддержку государством при относительно небольших затратах». Кроме собственно подпрограммы правительство приняло еще ряд мер финансовой поддержки отрасли и защиты российского рынка станков.

Все эти меры фактически означают, что впервые за последние двадцать лет государство в значительной мере берет на содержание целую отрасль промышленности, которая к тому же была практически целиком приватизирована еще в 1990-е годы и не входит в военно-промышленный комплекс, понимая, что полноценное и независимое развитие российской экономики без нее невозможно. Хотя многие эксперты считают бюджет этой программы совершенно недостаточным для решения проблем отрасли, тем не менее это важнейший идеологический поворот в деятельности нашего государства, на который почему-то никто не обратил внимания.

Программа развития отечественного станкостроения принимается не на пустом месте. Справедливости ради надо отметить, что, несмотря на все проблемы отечественного станкостроения, ряд станкостроительных предприятий сохранил производство и потенциал для развития: это заводы в Стерлитамаке, Рязани, Иванове, Краснодаре, завод «Саста» в городе Сасово Рязанской области, Савеловский машиностроительный завод в Кимрах Тверской области, «Киров-Станкомаш» в Санкт-Петербурге.

Что в программе