Эксперт № 13 (2014)
Шрифт:
Его директор Виталий Шипилло говорит, что побывавшие однажды в цехе экскурсанты-немцы сказали: «Это не российская фабрика».
— Посмотрите, насколько плотная структура, в этом наше преимущество — в самой технологии.
После того как мы несколько минут наблюдали процесс формования железобетонной плиты, Виталий подвел нас к штабелям готовых изделий.
Если потрогать срез плиты, то кажется, что прикоснулся к мраморной поверхности. Перед этим Виталий объяснил, что финская технология и оборудование — экструдеры, которые здесь используются, — лучше и дороже отечественных и китайских
Стратегия компании в отношении завода — оснащение его технологиями, способными обеспечить бесперебойные поставки всевозможных бетонных изделий на стройку. Для самого завода это означает практически безостановочную работу — в две смены по 12 часов 360 дней в году. Ни одно оборудование, кроме финского, не выдерживает такого режима. Финское тоже не выдерживает, согласно инструкции, но на заводе знают, как сделать, чтобы выдержало. Во время регулярной переборки экструдера, когда заменяют износившиеся детали — шнеки, чтобы не останавливать производство, запускается дополнительный экструдер, купленный с этой целью. Вроде бы лишние затраты, но простои в цехе еще затратнее. Зато финские запчасти в два раза реже других нуждаются в замене, что дает свою экономию и высвобождает время персонала, которое здесь очень ценят.
Финны — поставщики экструдеров, узнав о самарском опыте, сначала не поверили, а потом вписали в свой рекламный буклет строчку: «минимизация простоев». Но не успели они прийти в себя, а «Авиакор Железобетон» — уже с новой дерзкой идеей: мол, нужна линия по формованию плиты вдвое большей ширины, чем обычно. Такая есть только на одном заводе в мире, в Дании, а теперь будет еще и в Самаре. Расчет простой. Вдвое шире плита — в два раза меньше работы по монтажу перекрытий, чуть ли не самой затратной операции на стройке.
Из рассказа Виталия видно, что на самом деле он только и делает, что думает о сокращении затрат. Но думает системно, не по-бухгалтерски. Ключевое слово при этом — скорость, благодаря ей удается и экономить, и развивать производство, и сохранять гибкость, необходимую стройке. Если бы не возможности тех же финских технологий резать плиту вдоль, поперек и наискосок, «Кошелев-проекту» не удалось бы так разнообразить планировки квартир. Не освой «Авиакор Железобетон» за считаные месяцы производство керамзитобетонных блоков — не видать бы жителям Крутых Ключей качественных перегородок, потому что покупать их дорого.
Владимир Кошелев: «У нас в городе не было нормальных застройщиков, которые соблюдают закон и выполняют взятые на себя обязательства»
Фото: Василий Ильинский
Хотя прямая экономия, если она по делу, тоже приветствуется. Проходя по территории завода, Виталий остановился у небольшого здания.
— Это энергокомплекс, тоже наш маленький секрет: туда заходит газ, а выходят горячая вода, тепловая энергия и электричество.
Стоимость электричества для завода — 2,5 рубля за киловатт-час вместо 4,5 рубля.
В глубине
— Силикатный кирпич 1978 года — зачем его выбрасывать, платить за утилизацию мусора?
Но окончательный вывод Виталия неожиданно традиционен. Эффективность завода, по его словам, не в оборудовании, не в энергокомплексе, а в людях:
— Можно сломать любое оборудование, можно по-разному перебрать экструдер и потом сказать, что так и было, а у него снизится производительность на 20–30 процентов.
Дальше — обычная история. За пьянку и нарушения трудовой дисциплины увольняют сразу. Зато с теми, кто остался, производительность труда у завода выросла в прошлом году на 62%. К концу 2015 года поставлена задача увеличить производительность минимум втрое.
Постройка космического корабля
— На каждой улице мы не можем храм построить, сами понимаете. — Владимир Кошелев, вдохновитель и главный архитектор Крутых Ключей, не сразу понял суть предъявленной ему претензии. Она касалась планировки микрорайона. Просто храм-новостройка, возвышающийся в конце одного из бульваров, навел на мысль, чего не хватает другим улицам — архитектурных акцентов, доминант. Нет площади, сквера или фонтана, а 160 гектаров земли застроены рядами стоящих «в затылок» друг другу одинаковых домов. Недоброжелательные критики называют это «фордизмом» в жилой застройке или, хуже того, сравнивают Крутые Ключи с концлагерем. Кошелев вяло отбивается, ссылаясь на то, что это микрорайон-дискаунтер.
На самом деле Крутые Ключи не соответствуют таким жестким определениям. Например, по показателю плотности застройки* они не достигают предельной величины: 47% при норме 55%. При этом реальность такова, что в европейских городах традиционная плотность застройки доходит и до 90%. В России же она, наоборот, намного ниже норматива, а приближение к нему выглядит как покушение на привычный комфорт. То есть «Кошелев-проект» если и дискаунтер, то мягкий. Это проявилось и в архитектуре домов: не панельные коробки, а балкончики. Так что дело в не «классовой принадлежности» микрорайона, а, возможно, в недоработке планировщиков.
— Мы стремились в первую очередь к тому, чтобы это было удобно для жизни. — На плане микрорайона Владимир нашел тот самый бульвар со спортивными и игровыми площадками. Это не просто улица, а пешеходная зона, спроектированная фактически по просьбе жителей. Параллельно ей, по другую сторону домов, — проезжая часть с остановками общественного транспорта и магазинами. Все объекты при этом в шаговой доступности, а играющие дети собраны в одном месте и не кричат во дворах, под окнами.
— Над архитектурой мы тоже работаем. Если вы летом приедете, то увидите совсем другую картину. — Кошелев вытаскивает из вороха чертежей эскиз. Кварталы с домами а-ля хрущевки! Только трехэтажные. Цветные мозаики на торцах зданий — парафраз советских Черемушек. По его словам, некоторым этот стиль нравится больше, чем «с балкончиками». При этом надо спешить. В разработке уже следующая серия жилья экономкласса — небольшие индивидуальные коттеджи с приусадебными участками.