Эксперт № 23 (2013)

Эксперт Эксперт Журнал

Почему пенсионная система в нынешнем виде проигрывает банкам в привлекательности взносов в нее, даже несмотря на то, что доходность их с учетом индексации в итоге была, наверное, выше? Вопрос в том, сколько государство будет должно вкладчикам через сорок лет. Представьте, вы пришли в Сбербанк за вкладом, сделанным год назад, а вам говорят: в прошлом году вкладчиков было много, а сейчас — вдвое меньше, поэтому мы вам должны ровно половину того, что взяли. Это и есть суть пенсионной системы, предлагаемой сейчас правительством. Так нужно ли нести деньги в такой банк или постараться уклониться от его захватывающих предложений?

Но почему бы тогда не легализовать уклонение от государственной системы пенсионного страхования в пользу стихийных банковских вкладов и иных форм инвестирования «на старость»? Однако предоставить полное право копить на старость

самостоятельно, оставив только обязательную базовую пенсию, как предлагал ИЭП в прошлом году, в нашей стране сильно преждевременно. Советская власть укоренила представление, что пенсионное обеспечение в любом случае забота государства. Да и ментальность наша в массе не такова, чтобы планировать такие долгосрочные горизонты. В итоге сильно перегрузится бюджет из-за вынужденных выплат основной массе стариков прожиточного минимума пенсионера, да и проблема бедности и недовольство сильно обострятся.

График

Среднегодовая индексация страховой и особенно базовой пенсии существенно превышала темпы инфляции

Встань и иди

Галина Костина

Революционные эндоваскулярные технологии позволяют спасать людей от смерти, причем через пару суток после операции пациенты могут отправляться на работу

Рисунок: Константин Батынков

За пятнадцать минут академик РАМН, руководитель отделения НЦССХ им. Бакулева, главный специалист Министерства здравоохранения РФ по рентгенэндоваскулярной диагностике и лечению Баграт Алекян прооперировал двух пациенток. Семидесятишестилетней женщине поставили стент, предотвратив третий инфаркт; сорокапятилетней заделали дырку в стенке между предсердиями. Обе были в сознании, глаза их блуждали по лицам врачей и медсестер. На мониторах, за которыми наблюдало человек десять врачей-стажеров, было видно, как в сосуд входит катетер, введенный в бедренную артерию. В одном случае из него словно выплывал стент, сначала тоненький, потом расширяющийся до диаметра сосуда, а во втором — специальная «заплатка», которая с двух сторон плотно заделывала дырку в сердце. «Ну вот и все», — сказал Баграт Алекян, выходя из второй операционной после десятиминутного пребывания в ней. И это было удивительно. Никакой крови, никакой разверстой грудной клетки, никакого страха на лицах пациенток. Все очень быстро и технологично, чуть ли не как на конвейере.

О новых рентгенэндоваскулярных технологиях Баграт Алекян рассказал в интервью «Эксперту».

— Известно, что примерно половина смертей в России приходится на острые сердечно- сосудистые заболевания. А вы как- то говорили, что теоретически в 80 процентах случаев этих смертей можно было избежать. Почему же люди умирают?

— Действительно, 53 процента больных умирает от заболеваний сердца и сосудов. Среди заболеваний сердца очень распространен острый инфаркт миокарда или острый коронарный синдром, который быстро приводит к летальному исходу. 20–25 процентов больных умирает, остальные 75–80 процентов становятся инвалидами. Отметим, что зачастую это совсем молодые люди — сорок-пятьдесят лет. Государство

должно тратить немало денег из-за того, что эти люди становятся нетрудоспособными. Но благодаря новым методам рентгенэндоваскулярной хирургии можно лечить острый инфаркт миокарда очень оперативно. Главная наша задача — создать такую систему, чтобы больного, которому врач скорой помощи поставил диагноз «острый инфаркт миокарда», максимально быстро доставили в нужную клинику, туда, где есть специальные операционные, специальный инструментарий и специалисты. Ведь что такое инфаркт? Он развивается вследствие того, что сосуд перекрывает кровоток. Если же быстро доставить пациента в специализированную операционную, ему там поставят стент, тем самым расширив сосуд, что может предотвратить развитие инфаркта. Летальность в этой группе составляет всего четыре-пять процентов. Сравните с 25 процентами, о которых шла речь выше.

Баграт Алекян убежден, что специализированные центры должны работать 24 часа в сутки, 7 дней в неделю

Фото: Олег Сердечников

— Правда ли, что только около пяти процентов пациентов, которым ставят диагноз « острый инфаркт», доставляют в такие специальные центры?

— К сожалению, это так. Подавляющее большинство больных поступает в обычные кардиологические отделения, которые не могут делать такие операции.

— Но почему?

— Представьте себе, из-за отсутствия документа, который четко бы говорил о том, что с таким диагнозом больного должны везти не в обычное кардиологическое отделение, а в специальную операционную.

— А разве врач скорой помощи этого не знает?

— Он-то знает, но у него могут и не взять такого пациента. Этот вопрос не регламентирован. В Москве есть сорок таких специализированных центров. Из них практически половина — федеральные. Есть проблема между федеральными и московскими организациями, потому что у них разные бюджеты.

— Это в голове не укладывается, Что же, люди умирают потому, что нет соответствующей межведомственной бумаги?

— Мы добиваемся, чтобы такой документ появился. Под руководством академиков Евгения Чазова и Лео Бокерия мы провели две всероссийские конференции, подготовили национальную программу на уровне Академии медицинских наук, где ставился этот вопрос. Надеемся, что он наконец будет решен.

— Этих сорока центров хватило бы Москве, чтобы помочь всем пациентам?