Эксперт № 26 (2013)
Шрифт:
— С электронными книгами вы не работаете?
— У нас их нет. Я думаю, что детская книга дольше всего продержится. Конечно, к электронным у них свой интерес: то, что они там, в этой штучке. Но иногда мы обсуждаем это с детьми, а они говорят: любимая книжка должна быть в виде книжки, тогда я ею владею. А в электронном виде — то ли есть она, то ли нет, в «читалке» же еще много всякого другого.
— И только ли она моя.
— Да.
— А компьютеры — они конкуренты или просто другая территория? Игры, например.
—
— Но не очень же много книжек, по которым есть фильмы.
— Да нет, по детским много. И по классике, и Гарри Поттер у них, конечно, любимый. Но не суть, главное — они сами могут сформулировать, что, когда читаешь, можешь сам себе придумать, как это выглядит, а это для них значимо. Моя задача только в том, чтобы помочь им осознать, что это именно так. Но и преимущества фильмов ясны. Так что я не против ни компьютеров, ни фильмов, ни чего-то еще. Важно, чтобы они осознанно подходили и использовали то и это для разных целей. Соответственно, почему автобус, в чем фишка: когда они туда заходят, им прикольно. У них такое «ух ты…», они понимают, что вокруг книжки может быть развернута любопытная история, что это может быть в удовольствие. Это важно, увы, сейчас книга часто не связана с удовольствием. Она — то, что занудно, скучно. А читать — то, что заставляют делать.
— А нет ли детей, которым это кажется какой- то манипуляцией? Вот автобус, прикольно — но не пытаются ли их тут куда- то заманить, подумают они?
— Не знаю, возможно. Я с таким не сталкивалась, но мы ведь и не спрашивали. Но у меня было какое-то количество детских отзывов. Мы были в одной из крутейших по цене школ, там детям задали написать о посещении «Бампера», они написали микросочинения на эту тему. Очень интересно. И ясно, что как раз у них сначала были ожидания, что их повезут куда-то, где заставят покупать книжки, в какую-то книжную лавку. Но когда они пришли, у них все поменялось, совсем другие ощущения. Им было интересно, что мы с ними разговариваем, общаемся, да и вообще. Причем среднестатистический ребенок же не ходит в книжные магазины, их туда не водят, обычно родители покупают то, что сочтут нужным. Так что для них выбрать книжку — навык, которым они не обладают. Они не умеют понять, какая книжка им нужна. Им надо помогать выбирать, а то они либо хватают первую попавшуюся, либо
— То есть это вообще вопрос выбора? Любого?
— Да, это вопрос осознанного выбора. Когда я работала в «Перекрестке», там понятие выбора было ключевое. Наша главная задача — научить подростка делать осознанный выбор, любой. Мы не говорим, например, «нет наркотикам», а учим ребенка понимать, нужны они ему или нет, и делать выводы. То же самое с книжками. Я не продаю, если ребенок просто так покупает, говорю: я тебе не продам эту книжку. Ты не подумал, просто схватил... Почему ты решил, что эту? Давай посмотрим что-то еще. Что противоречит мне как коммерсанту, по идее.
— То есть в идеале, в книжном раю родители должны вести ребенка в магазин и сами вместо продавца спрашивать ребенка, чего он хочет?
— Да, спрашивать, предлагать свои варианты, делиться. Очень важно, чтобы родитель рассказывал про то, какие книжки ему нравятся, какие нравились в детстве и почему: я вот любил вот эту книжку, она про то-то и то-то. Но при этом — вот это, кстати, тоже важный момент — чтобы они не требовали, чтобы ребенку нравились именно те книжки, которые нравились им в детстве. Это вроде бы простая вещь, но тут даже мне сложно: если моим детям не нравится то, что мне в свое время казалось лучшим, я на них обижаюсь. Я говорю: перечитай, ты просто ничего не понял. И это неправильно. Есть такая книжка Даниэля Пеннака «Как роман». В ней десять правил, которыми должны руководствоваться родители, чтобы ребенок не возненавидел чтение: право читать, право читать все, что угодно... Я у него училась, внедряла эти правила. Но как у продавца и книжного консультанта у меня это получается, а со своими детьми все намного сложнее. А еще очень часто родители будто бы выбирают с детьми, но на самом деле ребенок пытается выбрать: «Мам, вот эту хочу», а ему в ответ: «Нет, эту ты не будешь читать...». Одно, на их вкус, оказывается слишком легким, другое — слишком сложным, тут — слишком много картинок, а здесь их слишком мало; в этой книге чересчур много текста, а в этой его мало. Куча аргументов, почему не эту книжку. А будешь читать вот эту, которую я для тебя нашла. То есть даже если прийти в магазин вместе с ребенком, может получиться, что он ни при чем. Но он же должен отвечать за свой выбор и нести за это ответственность!
— Все- таки интересно, как отличить нормальные отношения от манипуляций.
— Я думала про это. Сейчас попробую сформулировать: вы же чувствуете, когда фальшь какая-то происходит?
— А дети чувствуют?
— Конечно, даже еще острее. И в этом смысле неправда, что вся советская детская литература насквозь фальшива. «Тимур и его команда», например, вполне честная книга. Но это действительно сложный вопрос. Когда мы со своими детьми общаемся, как определить, где тут манипуляция, где не манипуляция, если я хочу от них добиться определенного результата? Например, чтобы ребенок спать пошел? Тогда любые слова будут манипуляцией, я же его к этому подвожу. Опять же где грань между манипуляцией и насилием, например? Тоже непонятно. Ведь если человек делает не то, чего хочет сам, а то, чего хотят от него другие, значит, он подвергается насилию.