Экспресс в рай

Стюарт Терри

– Все, - вздохнул он.

– Возьми автомат и будь готов прикрыть меня. Эта проклятая бутыль была очень неудобна. Я поджег тряпку и крикнул Фэтти:

– Открывай!

Размахнувшись, я бросил ее в коридор. Мне повезло, что в меня не попали. Просвистело совсем рядом.

Их автоматы продолжали стрелять, потом вспыхнуло яркое пламя. Раздались крики, и я увидел одного из них - у него по ногам бежал огонь. Они посыпались с лестницы, попытавшись было воспользоваться огнетушителем. Однако Фэтти дал хорошую очередь, и огнетушитель взорвался в руках того, кто его держал.

Это был наш момент! Нельзя сказать, что на этом наши страхи закончились. Перестрелка в коридоре и на лестнице - дело тухлое, но к счастью, мы находились на втором

этаже. Так что я сгреб Фиону сзади за платье и велел Фэтти идти за мной. В коридоре было полно дыма, все горело и дышало черным жаром. Я держал Фиону перед собой, и она защищала нас от пуль и от огня... Мы шли вперед, пряча голову, и проскочили через пламя, не опалив ни одного волоска.

Все шло как нельзя лучше. Я слышал, как Фэтти за моей спиной делал какие-то замечания. Я сказал ему, чтобы он закрылся и был повнимательнее.

За поворотом лестницы нас обстреляли. Фиона все взяла на себя. Я чувствовал, как пули стучат в ее тело, и подумал: идея была хорошей, только бы пули не прошли насквозь. Я пытался отстреливаться, но Фэтти все же досталось задело ногу. Он выругался и навалился на меня сзади.

– Стреляй, Фэтти, черт возьми!
– закричал я.
– Еще немного, и мы выберемся.

Моя рука начинала деревенеть от веса Фионы. Дым першил горло, а огонь бежал по лестнице почти так же быстро, как мы.

Внизу я наткнулся на тело. Сверху тянуло запахом жженного мяса, а это доказывало, что был по крайней мере еще один, который поджаривался в коридоре. Фэтти опять стал стрелять короткими очередями. Ему никто не отвечал.

Мы услышали шум мотора и крики женщин. Я отпустил Фиону и выглянул на улицу. Те двое, которых я уложил раньше, так и остались на тротуаре. Одна из машин стояла здесь же, видимо, брошенная.

Самое неприятное было то, что стал собираться народ. Послышалось завывание полицейских машин со стороны Бруклина. С минуты на минуту они могли быть здесь.

Я вернулся к Фэтти, он связал носовые платки и перевязывал рану. Чтобы было удобнее, поставил ногу на Фиону и ругался, как только умел.

– Давай быстрее, - сказал я ему.
– Ты слышишь, полиция уже здесь.

Он сильно хромал и опирался на мое плечо, когда мы вышли.

– Черт, да здесь полно людей!
– проворчал он. И действительно, зеваки были повсюду.

– Подожди, - сказал я.
– Сейчас мы заставим их быстренько вернуться в свои норы.

Я выдал очередь в воздух. Все с криком разбежались. У Фэтти разгладились морщины - он рассмеялся. Мы залезли в машину, захватив с собой Фиону. Через десять минут мы были уже далеко и по дороге встретили пожарных...

Мы медленно подъехали к Шью Пойнт, а потом отвезли тело Фионы к ней домой. Мерзкое было дело, Маат! Во всяком случае, нам повезло. Думаю, если бы не трюк с бутылью, нас бы уложили, как миленьких.

Банде Чарли досталось, как надо. На следующий день из газет мы узнали, что они потеряли шестерых. Это еще раз доказывает, что лучший способ защищаться броситься в кучу и сохранять спокойствие.

Бен глубоко вздохнул и снова закурил.

– Вы помните, что газеты писали в то время?
– спросил он.

– Да, - ответил Маат с тяжелой усмешкой, - это было похоже на панику.

– Точно! Громадные заголовки на всю страницу:

"Две соперничающие банды сводят счеты в центре Нью-Йорка"... "Мостовые Бруклина затопленные кровью воюющих гангстеров"... "Снова побоища после пятилетнего перерыва".., и т, д., и т, п.

Когда начинают разговаривать при помощи бомб, устраивают пожары, не говоря об остальном, - этого вполне достаточно, чтобы разбередить полицию и озадачить федеральных агентов штата Вашингтон. Я подумал, не стоит выставляться, и решил избегать шумных и заметных драк. Сандра сказала мне то же самое, когда мы приехали к ней в Уайтстоун, чтобы отдышаться и подлечить рану Фэтти. Узнав о том, что мы сделали, она поругала нас за то, что подняли шум на весь город. Я объяснил ей:

другого выхода у нас не было, ведь ребята Чарли свалились на нас совершенно неожиданно. Надо было спасать свою шкуру, не особенно заботясь об остальном. Но несмотря на мои разумные объяснения я видел, что наше приключение не доставило ей удовольствия. Было ясно: она боялась за меня. Она видела, что я бросаюсь навстречу опасности, как дикий зверь, и понимала, что уже поздно останавливать меня. Я хотел этого и добивался только повторения, чтобы покончить с Рэйнзом. Сандра убеждала, чтобы я оставил эту затею, но я решил, что во что бы то ни стало доберусь до этого Чарли. Никто не мог мне помещать действовать так, как я задумал. Даже Сандра, ее грустные глаза и манера обвивать мою голову руками, будто я был малышом, которому взрослые прощают его шалости, потому что знают: делает он их не нарочно.

Маат подумал, что Бен все немного преувеличивает. Выражение полной невиновности, которое выпячивал Бен, вызывало у него смущение, причину которого он хотел бы понять. Он уже не раз спрашивал себя: не ломает ли Бен комедию так талантливо, что правду обнаружить невозможно? А Бен между тем спокойно продолжал:

– Я не мог остановиться. Я чувствовал себя в форме и как будто летал.

Однажды я подумал, что было бы интересно подшутить над Сандрой. Я вошел к ней в комнату, когда она спала, и улегся рядом с ней, стараясь не разбудить ее. Мне хотелось понаблюдать за собой. Так вот, Маат, я был совершенно спокоен, я отлично контролировал себя. Никаких неприятностей с левой рукой. Я заснул, а Сандра очень удивилась, увидев меня рядом с собой.

– Ты в самом деле не такой, как все, - сказала она.
– Почему ты не сказал мне раньше, что тебе было бы приятно спать рядом со мной?

– Не знаю, - ответил я.
– Это произошло само собой. Я не хотел будить тебя. Послушай, ты разрешишь мне поспать еще?

Она прижала меня к себе, мне это было приятно. Это напомнило мне детство, когда ночью мне было страшно, и мать укладывала меня к себе, пока отца не было дома. Ему детские страхи были непонятны...

Две недели я прожил в Уайтстоуне, ничего не делая. Наконец мне показалось, что время тянется слишком медленно. Фэтти же был совсем другого мнения. Его рана быстро заживала. Он толстел, потому что только и делал, что ел и спал. Эта жизнь ему нравилась.

Я хотел вернуться в Нью-Йорк и продолжить свое дело. Здесь мне становилось все хуже, особенно после того, как я поцапался с официанткой в открытом кафе в Лонг-Айленде. В общем, ничего особенного. Она подумала, что я с ней заигрываю, и я не стал разубеждать ее. Это сильно расстроило меня. Я стал много пить. В результате мы с Сандрой поругались, хотя она была здесь совершенно ни при чем.

А потом, как-то утром, прочитав газету, я понял, что попался, и попался из-за одного сукиного сына журналиста, который оказался слишком прытким. Его звали Гарри Рэншоу, он работал для "Нью-Йорк Ньюс". Рэншоу собрал много данных, были среди них и правдивые, которые мне не понравились. По его словам выходило, что соперничала с ребятами Чарли вовсе не банда. Рэйнзу противостояло всего два человека. Эти двое были не просто бандиты. Он полагал, что главным был молодой, недавно приехавший в Нью-Йорк. Кто был этот молодой убийца? Не из Индианы ли он, где полиция Эвансвилла как раз разыскивает молодого преступника, который скрылся после двойного убийства в Мэйкомб Филдс? Почему полиция упрямо ищет его в Индиане, вместо того чтобы делать это в Нью-Йорке?.. Этот кретин стал сводить в одно целое Мэйкомб Филдс, Дору, Хилку Рэнсон, Карлу Барлоу и все остальное. Конечно, многое он придумал, но у него был нюх и правильный подход. В целом он угадал. Говорил он и о Сандре Эбботт. Его удивляло ее внезапное исчезновение, и он задавался вопросом: не пошел ли этот молодой убийца к ней на службу? Из-за этого умника вся история с Монком Сэлто снова всплывала на поверхность, а Сандра оказывалась втянутой в эту историю самым неприятным образом.