Эквей. Трилистник судьбы
Шрифт:
— Да, — с сомнением ответила мама и еще больше нахмурилась. — Но ты ведь знаешь, что всегда можешь мне всё рассказать.
— Знаю, — улыбнулась сквозь слёзы и быстро увела разговор в сторону. — Мам… я так тебя люблю. Очень-очень.
— И я тебя люблю, милая. Ты моя принцесса… Стала такая большая, красивая. И я видела твоего эквейта, — неожиданно хитро улыбнулась она. — Он ведь из Жемчуга, не так ли?
— Уже успела узнать, — понимающе хмыкнула в ответ.
Странно, но воспоминания о Финоре сейчас не приносили
— Конечно. Должна же я знать, кто привлёк внимание моей старшей девочки и претендует на роль моего зятя… Ты прости, но я знаю о нём с вашей первой встречи. Милая, ты так старалась скрыть, что я… я не рискнула рассказать тебе о том, что всё знаю. Но после бала я поняла, что ты влюблена.
— Мам, мы просто танцевали.
— Я видела, как вы смотрели друг другу в глаза. Это был не просто танец. Не хочешь мне о нём рассказать?
Еще два-три дня назад я бы сказала твёрдое «нет».
Но не сейчас.
А вдруг эта наш последний разговор по душам?
— Хочу, — улыбнулась я. — Очень хочу.
— Правда? Ты не будешь шуметь, закатывать глаза и тяжело вздыхать? Неужели моя девочка выросла? — притворно ахнула она, а голубые глаза словно светились изнутри.
Раньше я никогда не видела маму такой счастливой. Только здесь, на Эквей, она по-настоящему ожила. Её глаза сияли ярким светом, с губ не сходила улыбка. Мама любила, и Князь любил её. Иногда я случайно перехватывала их взгляды, обращенные друг на друга. Да, ради такого стоило пройти все испытания. А крошка Индин стала венцом их брака, маленьким комочком счастья…
Я просто не могла отнять её у них.
Мы долго с ней проговорили. Сначала у меня в комнате, потом я согласилась выйти погулять и не заметила, как добрались до дворца. Там-то и я вспомнила об Александре.
— Мам, а как ив Переславцев себя чувствует?
— Саша? — вздохнув, она отвела взгляд. — Не очень хорошо. Я бы даже сказала, что совсем плохо. Кэтти, его невозможно узнать. Если бы мы не были уверены, что это он, то… Словно это не Александр, а его страшная копия.
— Он ранен? — сердце ойкнуло от жалости.
Несмотря на то, что близко знакомы мы не были, этот мужчина мне нравился. Переславцев всегда шутил, поднимал девушкам настроение и улыбался.
— Ранен… Но не физически, хотя шрамы на теле у него имеются. Очень много шрамов… Александр разбит эмоционально. Его глаза… Ты же помнишь, какой он был, Кэтти. Весёлый, озорной, вечно улыбающийся и довольный жизнью. А теперь его глаза мертвы. Он словно не хочет жить, и сделать мы ничего не можем. Шан сканировал его сознание, пытался… Не знаю, что Князь там увидел, он мне не сказал… Но это просто страшно.
— Как ива Алексия?
— Плачет. Не знает, как сказать родителям… Саша вообще отказался с ними встречаться. Сказал,
— Неужели ничего нельзя сделать? Ведь он же как-то вернулся, добрался сюда. Это что-то должно значить.
— Вернулся… Но это уже не наш Александр… Кэтти, — мама взяла меня за руку и слегка потянула в сторону входа. — Индин так по тебе соскучилась. Всё время спрашивает: где Кити?
Я не смогла сдержать улыбки, услышав знакомое обращение. Так меня называла только она. Маленькая крошка, солнечное чудо, любимая сестра.
— Я тоже скучала. Но… — видеть её я сейчас была не готова. — Давай в следующий раз.
— Никаких «но». Не вынуждай её сбегать к тебе. А она может.
— Мам, ей всего год, — рассмеялась я.
— Иногда мне кажется, что больше. Знаешь, мне уже жалко её мужа, — вздохнув, добавила Княгиня и лукаво подмигнула мне.
— Тебе вдвойне надо его жалеть, потому как ему прежде надо пережить встречу с Князем.
Мама тихо рассмеялась:
— Да. Это будет весело. Шана уже сейчас трясти начинает при мысли, что к его девочке кто-то может протянуть свои загребущие ручонки.
— Наверное, это удел всех пап.
Мысль пришла о собственном отце, которого я никогда не видела. Но так же, как пришла, она быстро ушла. Ведь не зря говорят, что не тот отец, кто родил, а тот, кто воспитал. А мамочка мне была и за маму, и за папу.
— Открою тебе маленький секрет. Только ты никому, хорошо? — она приобняла меня за плечи и наклонилась к уху. — Шан тоже видел, как ты танцевала с Финором.
— И что?
— Князь собирался… собирается, когда всё закончится… Твой отчим проведёт беседу с этим молодым человеком. Очень длительную беседу.
Я на мгновение закрыла глаза, чтобы проглотить ком, подступающий к горлу.
— Это не обязательно, — прошептала едва слышно.
Господи, почему они такие?
— Еще как обязательно. Ты тоже ему очень дорога. И отдавать кому попало свою старшую дочь Князь не собирается.
— Но я не его дочь.
Мама вздохнула:
— Знаешь, Кэтти. То, что вы не называете друг друга папа и доча, еще не значит, что не испытываете чувств. Поверь, я знаю, о чём говорю. И сейчас Шан разбирается со Жрецами не ради меня. А ради тебя.
— Спасибо.
— Мы же семья, милая.
Я всё-таки поддалась на уговоры мамы и пошла в детскую.
Индин встретила меня громко. Сестрёнка запищала, залопотала — Кити, Кити — притопала ко мне, забралась на ручки и обмазала слюнями, печеньем и пюре.
Прижимая к себе её крохотное тельце, заглядывая в лазоревые глазки и гладя золотистые волосики, я всё больше понимала, что сделала правильный выбор.
Я не могла позволить отнять у этой малышки её жизнь. Просто не могла.
— Кити, — хихикала она, обхватывая меня за шею. — Я тялю.