Экземпляр номер тринадцать
Шрифт:
— Ничего особенно необычного, деточка — пожала плечами ведьма — Просто твой многоуважаемый муж сегодня же съезжает.
— Правда? — обрадовалась я.
— Правда? — с явным скепсисом уточнил инквизитор.
— Конечно — закивала ведьма — Вон и вещи его уже упаковывают… упаковывали… О! Милейший, займитесь вещами — высокомерно обронила Верховная, узрев в дверях испуганную физиономию вовремя поднявшегося из передней последнего лакея — Только будьте осторожны. Где-то в панталонах спит гадюка. Ну, да Вы сами увидите.
— Не торопитесь — остановил слугу
— Нет уж, пусть поторопится! — заупрямилась я — Уже ночь. Я хочу поскорее лечь.
— Ничего не имею против — недобро ухмыльнулся инквизитор — Но утром мне хотелось бы одеть тщательно приведенные в порядок вещи. Так что…
— Так что не теряйте времени и займитесь переездом — припечатала Гретта — Слугам и так до утра предстоит готовить Вам костюм и заново заполнять гардероб.
— С чего вообще Вы решили, что я так беспрекословно покину дом супруги? — с каким-то нездоровым любопытством спросил вир, склоняя голову к плечу.
— А какие варианты? — беспечно фыркнула Темная — В этом доме лишь она гостевая спальня. И ее только что заняла я! Нет, есть еще одна свободная комната на мансардном этаже. Точнее, теперь есть. До сей поры в ней обживались две горничные, присутствие которых я сочла необходимым для собственного комфорта. Но так уж и быть, забирайте ее себе. Тем более, что горничных теперь проще поселить в террариуме. Если Вас это устроит…
— Конечно, нет — процедил мужчина — Это совершенно невозможно.
— Вот и я так подумала — преувеличенно экспрессивно, всплеснула руками ведьма — А, посему, я не вижу иного варианта, кроме как…
— …Кроме как то, что я отныне буду делить спальню с моей законной супругой — улыбкой истинного дьявола ухмыльнулся инквизитор.
— Что?! — ахнула я, стремительно теряя связь с реальностью.
— Как?! — ахнула в дуэт со мной ведьма, от которой тут же неконтролируемо плеснуло Тьмой.
В холле что-то жалостливо всхлипнуло, чавкнуло и на пол упала огромная, черная змея с ярко-оранжевыми пятнами.
На дверях тут же всколыхнулся ком пыльных перьев, а затем мертвая охотница неслышно скользнула вниз, вонзая двадцатисантиметровые острые когти в судорожно извивающуюся блестящую ленту.
Раздался скрежет хищных лап, вспарывающих дорогой паркет, хруст суставов и позвонков. И вот уже, вернувшаяся на облюбованный насест довольная нежить аккуратно чистит свои намертво приклеенные перья огромным, перемазанным в ошметках плоти клювом.
В доме стало неожиданно тихо. Это в сюртуках и нижних юбках благоразумно затаились две бурые жабы. Где-то в шелковых кучах панталон и нескончаемых чулок зашевелилась и замерла гадюка.
Сова на двери внимательно склонила пыльную голову и прислушалась. А потом снова занялась чисткой своих вековых перьев, хитро поглядывая в проем.
Гретта виновато прикрыла глаза. Не достойно Верховной так пылить, конечно.
Инквизитор понимающе хмыкнул и вальяжно откинулся на спинку своего кресла.
А я, поймав на себе два выжидательных взгляда, устало бросила нервный взгляд в холл через открытые двери и,
— И кто теперь все это убирать будет?
С удовольствием при этом отмечая, как оба моих собеседника с одинаковым выражением недоумения и некоторого испуга воззрились на меня.
Глава 18
Понятия не имею, что там дальше у них происходило. Потому что, печально обозрев обстановку, я просто встала и вышла. И закрыла за собой дверь в свою, к слову, уже прибранную спальню.
Я лежала и молча смотрела в потолок, мимоходом отмечая творившееся за дверьми безобразие: какую-то ругань, писки и хлопки. Стоны и рыдания. Скрежет чего-то тяжелого по чему-то жутко дорогому и лакированному ( это я, видимо, о старинном дубовом паркете). Топот многочисленных ног то в одну, то в другую сторону…
А потом я просто сильно зажмурилась и закрыла уши руками, вопрошая в безразличную вселенную:
— Господи, да за что?!
Нет, частично за что, как бы, было. Двенадцать трупов укоризненно взирающих в пустоту из-за прозрачных стенок колб в моей тайной комнате, наверняка бы подтвердили. Если бы могли. Но они безмолвствовали не хуже той же вселенной. А, значит, свидетельствовать против меня было как бы и некому. А посему снова: «За что?!»
— Жила себе спокойно, одиноко и тихо — стонала я — Никого лишний раз не трогала. А если и трогала, то за дело. А если не за дело, то из-за нервов — тут я, помимо воли, почему-то вспомнила несчастного комиссара Саджю, но сразу же рассыпалась оправданиями — Так ты же знаешь, какая я вспыльчивая! Но если из-за нервов, то я же исправляла! Почти полностью. Почти все. Почти всегда…
Вселенная меня гордо игнорировала.
Зато голова начинала знакомо наливаться тяжестью, простреливая острыми импульсами боли куда-то в район нахмуренного лба и в затылок одновременно.
— Черт возьми! Только мигрени мне сегодня не хватало для полного счастья — мучительно протянула я, тщетно массируя виски — Тишины! Боже, дай мне, наконец, благословенной тишины!
В ответ коридоре кто-то вскрикнул, хлопнул и упал на пол. Чтобы через миг опять разразиться стонами. К этим звукам прилагался звонкий возмущенный голос ведьмы и угрюмый бубнеж инквизитора. И снова хлопок, удар. И еще хлопок. И чьи-то сдавленные рыдания. И все это у меня под дверью.
— Да угомонитесь Вы там, наконец! — в ярости вскричала я, накрывая лицо подушкой.
В глаза тут же подло сверкнула рабская печать единого союза и я зарычала, скрипя зубами.
От моей кровати сильно плеснуло волной тьмы. В коридоре на мгновение все стихло. А затем снова раздался хлопок и звук упавшего на пол предмета.
Ну, зато кое-что становится понятно.
— Видите?! — возмущенно зашипела из-за двери Верховная — Это Вы во всем виноваты! Довели ребенка.
— Да неужели? — язвительно зашипел в ответ мужской голос — Я отказываюсь принимать эту незаслуженную похвалу в одиночестве!