Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель
Шрифт:
Мне было проще, я с темнотой дружил, а вот Джек то и дело чертыхался, оступаясь и треща валежником.
– Держись за мной, – велел я, некоторое время спустя переложил тяжеленную жердь на другое плечо и поволок ее дальше.
Впрочем, жаловаться на предусмотрительность приятеля было грех – каменный забор усадьбы оказался в полтора человеческих роста высотой, да еще и с пиками поверху.
Пока я пристраивал жердь, Пратт развернул прихваченную с собой овчину и поставил ногу на нижнюю перекладину.
– Держи! – прошептал он, неловко
– Похоже, собак сегодня не выпускали, – сообщил он и перевалился через ограду.
Послышался звук тяжелого падения и приглушенное проклятие; я обреченно вздохнул и вскарабкался на жердь. Устроился на овчине, перетащил шест с перекладинами на другую сторону и только после этого присоединился к приятелю.
– Не шибко будет похоже на обычное ограбление, – предупредил его.
– Плевать, – отозвался Джек и, припадая на левую ногу, заковылял по петлявшей меж яблонь и вишневых кустов садовой дорожке. – Шевелись! Не ровен час, собак спустят…
Вопреки моим опасениям подобраться к усадьбе не составило никого труда. Помогли темень, снегопад и разросшиеся деревья. Куда трудней оказалось попасть в подвал. И не в силу особо сложных запоров – просто замок последний раз отпирали еще осенью, и его механизм от непогоды успел крепко заржаветь. Пришлось даже залить внутрь масло из прихваченного с собой фонаря.
Несколько минут я возился с отмычками, пока наконец не справился с заевшими «собачками» и не снял замок. Потом подышал на озябшие пальцы, на всякий случай смазал ржавые петли люка и, вновь натянув перчатки, взялся за одну из ручек.
– Ну? – обернулся к Джеку.
– Только тихо, – предупредил тот.
Мы напряглись и одновременно, насколько смогли плавно, распахнули створки люка. Прислушались – тишина.
– Пошли! – Джек первым спустился по каменным ступеням и запалил потайной фонарь. Узкая полоска света выхватила из темноты кучу угля, пару лопат и грязное ведро.
Я присоединился к Пратту и на всякий случай прикрыл за нами люк.
– Куда дальше?
– Сюда! – Джек уверенно направился в глубь подвала, и вскоре мы очутились в комнате с высоким сводом потолка и стенами, заставленными многочисленными шкафчиками. Здесь было чисто вымыто, везде царил идеальный порядок, но поразило не это, до глубины души потряс лежавший на длинном столе труп женщины со вскрытой утробой.
Профессор берет работу на дом?
Оригинально…
– Бесов праздник! – тихонько выдохнул Пратт и почесал один из вытатуированных на запястье символов. – Наконечники где-то рядом!
Да я и сам уже ощутил жгучее дуновение Тьмы. Темнота подвала сгустилась до угольной черноты непроглядного мрака, трепетала и дрожала лепестками призрачного пламени.
– Себастьян! – прошипел Джек. – Уснул?
– Нет, – ответил я, стряхивая оцепенение, навеянное близостью проклятого металла.
– Идем!
Оставляя за собой
– Засов, – прошептал он.
– Что? – не понял я.
Пратт сдернул с лица шейный платок и повернул ко мне белевшее в подвальном сумраке размытым овалом лицо.
– Засов задвинут с этой стороны, – пояснил он.
Я приложил к губам указательный палец и указал на фонарь. Джек немедленно задвинул заслонку и вслед за мной очень медленно и осторожно спустился обратно в подвал. Какое-то время мы стояли, прислушиваясь к тишине, а потом привыкшие к темноте глаза различили неподалеку какое-то неровное сияние.
– Повезло, что ли? – беззвучно выдохнул Пратт и подошел к неплотно затворенной двери. Там он отставил фонарь на пол и посторонился, освобождая мне место.
Я осторожно придвинулся и вздрогнул, когда из комнаты донеслось приглушенное проклятие, будто человек изо всех сил сдерживался, чтобы не заорать в голос.
– Успокойтесь, мой дорогой. Успокойтесь! – прошелестел затем хорошо поставленный баритон. – Это всего лишь неглубокий разрез, а боль, которую вы испытываете, существует лишь в вашем воображении. Тьма коварна, она пытается обмануть, но не беспокойтесь – скоро она признает в вас хозяина, а вы полюбите ее ласки. Пока же – терпение и еще раз терпение. Поверьте, от вас не требуется ничего сверхъестественного! А возможность стать первым истинным посвященным – это признание ваших заслуг перед ложей. Не наказание, но награда. А сейчас замрите!
Послышался новый всхлип-вздох, и Джек воспользовался этим моментом, чтобы приоткрыть едва слышно скрипнувшую дверь. Я первым переступил через порог и бесшумно скользнул за спину упитанному дядечке, который склонился над заголенным по пояс человеком, лежавшим на кушетке.
Сработал безупречно. Хозяин усадьбы даже пикнуть не успел, когда я перехватил его руку с проклятым наконечником, привычным движением зажал уже распахнутый для крика рот и оттащил к выходу.
Я все сделал четко, а вот Джек сплоховал. Поспешив, он налетел на столик с хирургическим инструментом, опрокинул его, и скальпели со звоном разлетелись по всей комнате. Пациент Сержа Тегрейна немедленно уселся на кушетке и во все глаза уставился на нас.
– Пратт?! – на миг просто опешил Карл Готье и вдруг без какого-либо перехода во всю глотку гаркнул: – На помощь! Помо…
Джек не колебался ни мгновения. Стремительно подавшись вперед, он шибанул бывшего коллегу дубинкой по шее, и пронзительный вопль сменился гортанным клекотом. Карл судорожно дернулся и свалился с кушетки.
– Валим отсюда! – надсадно просипел я, выволакивая хозяина усадьбы в коридор.
– Погоди! – остановил меня Пратт и опустился к скорчившемуся на полу Готье с ножом в руке, но тут наверху лязгнула задвинутым засовом дверь.