Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель
Шрифт:
Кто-то несколько раз дернул за ручку и крикнул:
– Мастер Готье! С вами все в порядке?!
Джек сноровисто пырнул Карла ножом, выпрямился и погрозил профессору окровавленным клинком.
– Где наконечники? – потребовал он ответа.
– Не здесь! – отрезал я и поволок хозяина усадьбы в комнату с распотрошенным трупом.
Наверху раздалась короткая команда: «Ломай!», что-то тяжелое врезалось в дверь, толстые доски затрещали, но выдержали. Пока выдержали.
Джек подхватил фонарь, догнал нас и отвесил профессору
– Где они, сволочь?!
Вместо ответа Тегрейн вдруг резко подался назад, да так лихо, что едва не исхитрился ткнуть меня зажатым в руке наконечником. Близость Тьмы опалила призрачным пламенем, я крутанулся, и проклятый клинок засел в бедре выложенной на стол покойницы.
– Себастьян! – взвыл Пратт. – Держи его!
До хруста вывернув руку, я обезоружил пленника и толчком в спину отправил к Джеку. Тот церемониться с профессором не стал и ударом в лицо сшиб его с ног. Наклонился, ухватил за ворот и, отложив дубинку, приставил к горлу нож.
– Не скажешь – зарежу! – пообещал он.
– Ящик в шкафу! – сознался Тегрейн.
– Себастьян, проверь! – распорядился Джек и прижал пленника коленом к полу: – Кто еще из Охранки с вами заодно?! – продолжил он допрос.
Из коридора донесся новый удар; не теряя времени, я подскочил к указанному шкафу, распахнул его дверцу и вытащил кованый ящик, украшенный серебряными символами веры. Только откинул массивную крышку, и запертая внутри Извечная Тьма жгучим пламенем опалила мою душу.
Поспешно отпрянув, я вырвал торчавший из мертвенно-бледной плоти покойницы наконечник, кинул его в ящик и поспешно захлопнул крышку. Захлопнул – и в голос взвыл от разрывавшей правое запястье боли.
– Бесы! – орал я. – Бесы! Бесы! Бесы!
– Что такое? – оторвался Джек от пленника.
– Уходим!
Треск досок сменился резкими ударами – в ход явно пошел топор, – и поэтому медлить Джек не стал, он со всего маху засадил клинок в грудь пленника, потом еще раз и еще. Затем швырнул потайной фонарь в дальний угол и под звон разбитого стекла бросился на выход.
Я потянулся к кованому ящику, но неожиданно плечо мертвой хваткой стиснула чья-то пятерня.
Мертвой?! Воистину так!
В меня вцепилась приподнявшаяся со стола мертвая тетка с разрезом от горла и до лобка! Распотрошенная покойница, в остекленелых глазах которой плясали отблески разгоравшегося в подвале пожара!
Что за бесовщина?!
Резким ударом попавшейся под руку дубинки я скинул ее на пол, ухватил увесистый ящик с наконечниками и устремился вслед за Джеком. Взлетев по засыпанной угольной пылью лестнице, мы выскочили из подвала и помчались к оставленной у забора жерди. Дыхание моментально сбилось, тяжеленный ящик оттягивал руки, как тысяча бесов, ветви деревьев так и норовили угодить по лицу, и лишь ожидание неминуемой погони заставляло нестись вперед, не чуя под собой ног.
Джек первым взобрался на забор, принял у меня
Развернувшись, я перехватил дубинку и, будто в уличной детской игре, со всей силы метнул ее на звук.
Лови!
Раздался короткий взвизг, и выгаданного мгновения как раз хватило, чтобы, стремительно перебирая руками и ногами, взлететь на жердь, перевалиться через накинутую на штыри овчину и рухнуть на другую сторону. Падение отдалось резкой болью в ребрах, но я без промедления вскочил на ноги и бросился вдогонку за несшимся через дубовую рощицу Джеком.
А позади – крики, трели свистков, надсадный лай бесновавшихся за забором псов, зарево охватившего усадьбу пожара!
– Гони! Гони! – заорал Пратт, когда мы закинули трофейный ящик в карету и сами вскочили следом. – Ходу!
Эдвард взмахнул плетью, кони встрепенулись и побежали по дороге, взламывая копытами и колесами схваченную ночным морозцем грязь.
Выбрались? Похоже на то.
– Наконечники все на месте? – спросил Джек, когда кое-как успокоил сбившееся дыхание.
– Одного не хватает, – сообщил я.
– Зараза! – с чувством выругался Пратт.
– Не страшно.
– Вот уж не скажи, – возразил рыжий пройдоха. – Задницей чую, эта железяка еще всплывет.
– Главное, чтобы в усадьбе не осталась.
– Я бы почувствовал.
– Уверен? А то найдут на пепелище, и завертится карусель.
– Да не было там наконечника, точно тебе говорю!
– Дай-то Святые, – вздохнул я и поинтересовался: – Узнал, что за ложа такая у них? Кто в нее вхож?
– Не узнал, – нервно мотнул головой Пратт и расстегнул ворот сорочки. – Не успел. Не до того было…
– Не до того? – уставился я на него.
– Выяснял, кто еще из моих замешан, – пояснил Джек.
– И?
– Клялся, что один только такой урод был…
Я откинулся на спинку сиденья, потом зажал ладонями виски и простонал:
– Ты хоть понимаешь, что мы с тобой только что натворили? Ты, между прочим, собственноручно отправил в Бездну нового главу королевской тайной службы!
– В гробу я его видал! – выругался рыжий. – Зато все концы в воду. А расследование его хозяева наверняка на тормозах спустят. Им огласка ни к чему.
– Его хозяева? А кто они – его хозяева?
Пратт покачал головой и смежил веки.
– Не знаю и знать не хочу, – пробормотал он.
– И не говори, – в кои-то веки согласился я с ним, памятуя о том, что покровителем Карла Готье полагали герцога Арно, сына кронпринца Иоанна, второго человека в очереди на стильгский престол.
Святые упаси это осиное гнездо разворошить!
У меня и без того проблем хватает, новых и даром не надо.
А что надо, так это влить в себя стакан абрикосового бренди и завалиться в постель. И больше – ничего.