Экзорцист Семьи Ноя
Шрифт:
— Это про то, как тебя чуть их ядом не грохнуло?
— Ты же знаешь, что яд на меня не действует. Ну, не учитывая того случая с глазом, — выразительно тряхнул рукой Аллен.
— Когда тебе по нему попали?
— Ага, — согласился юноша, потирая левый глаз. Как раз тот, что тогда пострадал. Сейчас он уже выглядел совершенно обычным, будто и не было никакой смертельно опасной для человека травмы. — И метка яда никак не исчезала. Так потом ещё глаз заболел и стал хуже видеть. Я перепугался.
— Не ты один, придурок. Как вспомню это выражение всеобщей паники. Наверное, люди так могут, если
— Всё было не так ужасно.
— Ну да. Во время рядовой тренировки тебе повредило глаз, да ещё и ядом акума.
— Это не глаз. Меня лишь едва поцарапали, — отозвался Аллен, проводя пальцами по брови. — И всё же исчезло. Да, через несколько часов вместо привычных минута-две. Но исчезло ведь, и всё получилось хорошо. Момент, когда я был действительно рад, что у меня чистая сила есть в руке, разруливающая такие ситуации в мою пользу. Чего бы я без неё делал?
Аллен погладил ладонь как раз там, над зеленоватый крестом, утопающим в ненастоящей плоти, снова вспоминая о сне. Сне, в котором он был совсем не рад и даже хотел заменить руку на руку мёртвой матери! Чёрт, у него там даже лопата откуда-то взялась!
Аллен снова рассмеялся, пиная Джасдеби и махая рукой.
— А новых данных о причинах конфликта Графа и чистой силы нет?
— Нет. От слова совсем.
— А почему книжники управляют чистой силой? Я хотел спросить у рыжего, да забыл в тот момент, обидно.
— В ковчеге-то?
— Ага. Так почему они…?
— Потому что умнее остальных. Слушай, у книжников есть собственные секреты, и мы ими никогда не интересовались. А что наши по этому поводу говорят?
— Да я и не говорил об этом. Разве что с Трайдом. Он недавно заскакивал на пару часов, трудоголик чёртов. Он мне объяснил, почему Роад играла с Лави и пыталась убить его сердце. А то от самой Роад разъяснений хрен дождёшься, у неё всё под секретом.
— И почему же она это делала?
Аллен закусил ноготь. Джасдеби, определённо, тоже ничего не знали. Вообще в Семье Ноя царила такое раздолбайство, что поверить в их серьёзные намерения уничтожить мир мог только безумец, которому концы света со всех сторон мерещатся.
— Всё началось с проклятия одного человека, уничтожившего своё сердце. Тот ещё не был книжником и вообще не был, может быть, первым, кто попал под это проклятие или то, чем оно было. Точно неизвестно, может, просто напоролся на нечто нехорошее, в то время такая дрянь творилась. Но все его связи с другими людьми и историей оказались разрушены. Он стал никем. Вот как было дело. И он занял место у обочины сначала, а потом додумался до ведения записей того, что он, как полагал, может оценить куда вернее людей. Объективней. Правдивей. Тогда его и нашли те, кто называли себя книжниками. С трудом слушавшиеся своих заветов, они жили и видели в этом мужчине потенциал. И тогда же нашли ещё и мальчишку с такой же проблемой. И решили передавать эти знания новым способом, растить подобную смену, выискивать по свету, путешествовать, расширять ряды организации. Шли годы, сменялись поколения, и бессердечные книжники всё больше презирали людей и, казалось, вели историю лишь для того, чтобы увидеть крах человечества, становясь озлобленными,
Тогда изменилось что-то, появилось мнение, что сердце – чувственную или эмоциональную сторону человека или, что скорее, души – можно отгородить, а не уничтожить полностью. Эта идея получила популярность. Печать, что была на щеке Лави, когда Роад пыталась убить его, – печать проклятия. Раньше первые книжники все были с такими.
Миры Роад как раз и управляют сердцем, ибо им и созданы на деле. И, к примеру, старшего Книжника она бы туда заманить не смогла. А вот Лави оказался уязвим, так как всё ещё человек с этой стороны. Его душа всё ещё слишком открыта. Вот так.
— Вау, — теперь пришла пора удивляться Джасдеро. — Этот рыжий и его старик-учитель интереснее, чем кажутся на первый взгляд. Думаешь, мы увидим их завтра?
— Завтра?
— Ну да, когда Лулу препроводит нас в Чёрный Орден. Или тебе ещё не сообщили о главной вечеринке месяца?
Комментарий к Глава 37. Сны и явь. В моих примечаниях видно, что в марте сего года я дописала черновик 44 главы. Зима и весна были непродуктивными для фиков и даже дописанная одна глава была для меня событием достойным)
Однако, теперь я дописала 59 главу. И подсчитав прошедшее время и количество глав (пусть даже половину я написала в последний месяц) понимаю, как всё неплохо.
Не считая самой цифры конечно.. 59 глава.
Блин.
Зачем мне столько?
Ах, и ещё момент, на счёт 59 главы – она ужасна. Она спровоцирована персонажами, сказавшими «я хочу и буду» и хоть в мыслях всё выглядело неплохо, в Ворде получилось…
Ужас. Я ненавижу её. Призываю ненавидеть эту главу уже сейчас, когда вы даже подозревать не смеете о том, что именно там будет происходить. Я знаю, что винить надо автора, не способного довести её до приемлемого уровня, но всё равно, начинайте ненавидеть эту главу!
====== Глава 38. На ступень выше. ======
— И никакой самодеятельности!
— Граф, не нагнетайте, а! И без вас решим, что и как…
— На вас Аллен.
— М… мммм… м..ммммыммым! — кивая, выдавил Уолкер, чей рот надёжно заклеили толстой полосой скотча. За то, что болтал много, видите ли. Иногда способы решения проблем Майтры отличались удивительным идиотизмом. Действенным идиотизмом, потому как Тринадцатый полчаса назад ушёл работать, а Аллен так скотч и не отлепил. Ему сказали сидеть молча до первого сигнала, значит, он и будет сидеть.
Правда, он невольно и внимание Уз и Графа к себе привлекал, когда мычал здесь под руку. Но от попыток Главы Семьи прочитать напутствующую нотацию начинал дёргаться глаз. По сравнению с нотациями Майтры они были…
Дёргоглазными — как сказал бы Аллен, если бы сумел. А пока только кивал и сверкал глазами во все стороны и сам нервничал не на шутку.
Остальные тоже нервничали. Узы выглядели подчёркнуто небрежными, расслабленными пофигистами, что означало – у них проблемы. Граф то и дело пытался кого-то направить, воодушевить или воззвать к рассудку и инстинктам самосохранения. Очень жаль, но эти самые инстинкты подсказывали молодёжи заткнуть уши и даже не пытаться ничего из речи услышать.