Экзорцист Семьи Ноя
Шрифт:
Он заслуживал упрёка. Однако…
— Ну, знаешь ли, я тут проснулся, решил навестить тебя и застал то, что застал, и отчего-то вот почувствовал возмущение, Аллен! — с некоторой долей злобы произнёс Ной. Он определённо не был доволен увиденным. — И, может быть, ты мог бы хотя бы обратить на меня внимание чуть раньше. Но, постой, ты очень уж был занят тем, что сосался с Тики Микком, чёрт возьми! У меня даже возникла идея уйти отсюда и не мешать, и я так бы и поступил, если бы не… Тики Микк?? Удовольствие Ноя? Этот не знающий ни меры, ни приличия
— Ну знаешь ли, — Аллен никогда раньше не видел, чтобы Неа так открыто выражал ненависть к кому-то из своих братьев. Только пару раз он показывал ярость по отношению к Тысячелетнему Графу, вспоминая прежнюю жизнь и Графа, решившего, будто лучше Неа даже не догадываться о том, кто он такой и почему существует. — Я тоже не знал, что первым делом после пробуждения ты полезешь нападать на Тики! Если так уж… Мог оттащить меня. Обнять хоть впервые в жизни! И уж оттуда, из угла рычать на ничерта не понимающего Тики! Вот это я бы понял!
Ошеломление на лицах Ноев – нет лучшего бальзама для души. Аллен хмыкнул, вздёрнул нос, а через миг вдруг оказался стиснут в неожиданно сильных объятиях Четырнадцатого Ноя. Тёплого, настоящего, пропахшего неестественной стерильностью и лекарствами. И все глупые сомнения о возможной опасности, исходящей от этого Ноя, растворились в долгожданном признании — это действительно Неа. Настоящий, родной, близкий и совершенно реальный.
Слёзы заскользили по щекам сами по себе из закрытых глаз. И последнее, о чём мог думать юноша, это то, каким злобным взглядом сверлит самодовольного и счастливого Четырнадцатого оставшийся в стороне и позабытый так легко Тики Микк.
Они стояли, обнимаясь, достаточно долго, но, даже отстранившись, Аллен продолжал цепляться за Четырнадцатого, за руки его, за небрежно накинутый на плечи и порядочно сползший, мокрый плащ и едва удержался от того, чтобы задержать руку, поддерживающую подбородок улыбающегося Ноя.
Наконец вздохнул и пробормотал:
— Чёрт, это было внезапно.
— Извини, что получилось так некрасиво.
Аллен покраснел. Четырнадцатый, очевидно, хотел устроить сюрприз. Догадывался или ему даже сообщили о том, как верно и преданно ожидал его Аллен. Сам отправился к юноше, никому не позволив сообщить о его пробуждении. А застал то, что застал.
— Неа, слушая то, что ты сейчас увидел, почему ты так остро среагировал? — постарался прояснить происходящее юноша.
Четырнадцатый вздохнул.
— Никто из Семьи точно не знает?
— Кое-кто точно догадывается, — ответил Аллен, робко улыбаясь, довольный оттого, что былой ярости в Четырнадцатом видно не было.
— Но никто из вас точно им не сообщал, ведь так? — продолжал настаивать Неа.
— Да и что? Это неудобно. Ну, мы с Тики – выглядит странно, да? — предположил юноша. — Я с детства привык к нему, мы в одной семье, он старше, и вряд ли кого-то сильно заденет, что он мужчина, но всё же… проблем и неловкостей хватает.
— Кто-то наверняка почуял бы возможные проблемы.
— Что ты имеешь в виду? — не понял Аллен.
— Только то, как Тики порой обращается с…
— Это не твоё дело! — зашипел Тики, явно давая знать, что что-то не очень красивое в его прошлом точно имеется. И не факт, что не имелось в предполагаемом будущем.
—Ты реально пытаешься сказать мне, что тебе так нужны отношения с этим раздолбаем? — отвернулся от Ноя Неа, схватив Аллена за плечи в отчаянной попытке достучаться. — После всего, что этот дурак натворил? После того, как ты уже понял, что он и его привязанности из себя представляют и насколько трусливая и безответственная дрянь он на самом деле? И не делай такое лицо – это всё твои определения, или уже успел забыть?
Аллен помнил. И знал. И всегда воспоминания о том причиняли боль, засев слишком глубоко. Детские обиды порой бывали удивительно настойчивыми, готовыми пройти с человеком до самой старости и смерти. А может быть, и в смерти не покидая.
— Это было давно.
Для знающего его Неа то было совсем не аргументом. И Четырнадцатый не собирался принимать озвученную глупость.
— Аллен, — улыбнулся парень, — Я был связан с тобой на протяжении некоторых лет. На постоянной основе. Я являлся к тебе во снах, при этом успокаивая при кошмарах, не позволяя неприятным видениям разрастись. Я тесно связался с твоим подсознанием. Я отлично видел величину и ширину твоей обиды, непонимания и горя, а теперь ты вырос ничуть не угасшим, но позволившим, при первой же подвернувшейся возможности вернуть уже предавшего тебя однажды остолопа обратно!
Все слова были произнесены с одной интонацией, без повышения голоса, жутко, искренне и правдиво. И обращена речь всё больше не к Аллену, и так помнящему о произошедшем и понимающему, что желает быть привлекательным для Тики и оттого, что в детстве Ной посмел его бросить. Речь предназначалась скорее Тики, не подозревавшему, как сильно задел мальчика и каким важным успел стать. Так и не сумевшему понять, насколько глубоко засела в мальчике обида, не имеющая никакого объяснения.
Тики и Неа сверлили друг друга взглядами.
Аллен понимал, как глупо должны выглядеть для всезнающего Неа отношения с Тики. И не мог отыскать слов для защиты, что самое ужасное.
А Тики явно боролся с раздражением, подсказывающим просто послать влезшего куда не просили Четырнадцатого, и пониманием, что, возможно, всего лишь следует объясниться. И куда разумнее искренне пояснить, как он серьёзен и желает понять Аллена, потому что это сложно, и позволить Аллену понять себя. Наверное.
Пока он колебался. И, может быть, к лучшему, что как раз в этот момент их компанию разбавил кто-то еще.