Экзорцист Семьи Ноя
Шрифт:
— Как никогда, — кивнул Шерил. — Так же есть ещё кое-что тревожное. Особенно на фоне того, что Аллен был единственным, кого пытались отравить.
— Ещё что-то, связанное с ним? — Майтра выдвинулся вперёд, опирая голову на подбородок и прикусывая губу.
— Да. Последний месяц то там, то тут им интересовались, опираясь в качестве приметы именно на его руку. Причём у наших слуг тоже; они, конечно же, ничего не рассказывали, кроме крох информации по легенде… но…
Граф нахмурился ещё сильнее, выпрямляясь и оглядываясь
— Граф? — позвал Шерил, услышав подозрительное шмыганье носом.
— А… ничего. Просто насморк, — Граф кивнул, так и не поворачиваясь обратно.
— Насморк, — Шерил опустился рядом, почти зная — сейчас его заставят снова встать на ноги и отправиться поправлять дела Семьи.
Время давно перевалило за полдень, впереди было много разбирательств, и всё же… всё же…
— Странно, а Скина как вы отсюда выдворили? — Алчность наконец-то понял, кого здесь не хватало. Громила любил мальчика.
— А он в тёмной форме может Аллена заставить нервничать, точнее его руку. Вот и пришлось ему уйти, — доступно объяснил Граф и обернулся к Шерилу. — Ты ведь понимаешь, что мы должны узнать, кто это устроил?
Хищная улыбка была ему ответом.
— Вы ведь и без меня отлично знаете, как много следов и ниточек оставляют за собой люди, Граф.
— Ты был сильно испуган. Ты испугался Ноев. Они сделали тебе что-то плохое?
Удивительно, но во сне Музыкант вновь предстал в виде тёмной тени за стеклом. И Аллен даже не мог вспомнить сейчас, как именно выглядел юноша на самом деле, в реальности.
Зато теперь, во сне он вновь оказался в белой комнате. Такой же, как та, что была в Ковчеге.
— Это теперь сон?
— Да, теперь это сон, ты сейчас в кровати. Довольно удобной, смею предположить. И наверняка в сопровождении Роад. А может, кого ещё.
Аллен фыркнул, едва сдерживая смех. Сейчас, когда он опять оказался в привычном, десятки раз виденном уже сне, а тень в зеркале так знакомо перебирала нотную бумагу, ему было гораздо спокойнее, чем в реальности.
— По крайней мере, ты во сне связан с собой в реальности, и оба знают, что происходит там и тут, — зевнув (Да-да, во сне), отметил Уолкер.
— Я и другой я… неожиданно, — проговорил Музыкант, задирая голову и устремляя взгляд в неведомое.
— Да, вы выглядите по-другому.
— Мы?
— Прекрати меня смешить!
— Ты считаешь, это смешно? Я только что узнал, что я — это я и другой я, которые выглядят по-другому.
Аллен, задыхаясь от смеха, рухнул на пол.
— И я не вижу в этом ничего смешного, между прочим! — с явно наигранным возмущением продолжил Музыкант.
— Но ты делаешь это, чтобы меня развеселить! — фыркнул Аллен, усаживаясь на полу поудобнее.
— И мысли такой не было.
— Ты, не
— Будем считать это небольшой разминкой, благодаря которой я выяснил, что ты в нормальном настроении, ничего слишком плохого не случилось, соображаешь ясно и точно и беспокоиться не о чем.
— То есть всё это был тест? — развёл руками Аллен. — А ничего, что это сон?
— Во-первых, это не совсем сон, а во-вторых, это не тест, это тренинг.
— Что такое тренинг?
Музыкант покачал головой, очевидно, и не собираясь отвечать.
— Они говорили о тебе, знаешь? Нои. Я считал, что их тринадцать раньше.
— Ха, они догадались, что я Четырнадцатый? — Музыкант откинулся на спинку стула, вытягивая руки и улыбаясь довольно, сыто. Будто случилось именно то, чего он так давно ждал. И теперь ему и делать ничего не нужно, только наслаждаться результатом своих трудов.
— Как тебя зовут на самом деле? — со вздохом спросил Аллен. У него было много иных вопросов: о том, кто такой этот Четырнадцатый, что с ним такого случилось и почему он появляется в его снах, но сейчас…. Нет, он не желал тревожить спокойный сон пустыми переживаниями. К тому же наверняка Музыкант не ответит и на половину его вопросов.
Юноша за зеркалом в это время уже поднялся на ноги и прошёл в другой конец комнаты, будто выискивая там что-то в углу, за диваном, где стоял небольшой столик. Аллен не помнил этого столика в реальности, но это ведь сон.
— Неа Кемпбелл, — наконец обернулся парень, постукивая пальцами по серебристому боку кларнета. Он играл на нём всегда что-то неизменно бодрое, задорное, вызывающее улыбку и так и тянущее пуститься в пляс. Мальчик не раз ловил себя на том, что постукивает ногой в такт музыке.
Аллен улыбнулся, только увидев инструмент.
А вот Неа был полностью в своих собственных мыслях.
— Я… последние годы жизни я так же был Неа Уолкером, — наконец произнёс парень. Улыбка Аллена увяла, потерянный взгляд Музыканта был не виден, но ощущался так, что мурашки ползли по коже.
— Неа? Уолкер? — Аллен едва разлепил губы, произнеся эти два, вроде бы, простые слова. — Ого.
— Мана был моим братом, а Тринадцатый был отцом.
Музыкант поднёс мундштук к губам, вопросительно глядя на мальчика, ожидая, будут ли ещё какие-то вопросы.
Но Аллен отрицательно качнул головой и приготовился слушать и не думать.
Он не знал, сколько времени они провели так с зеркальным другом; тот – играя, а Аллен в роли благодарного зрителя. Разве что не хлопал, выражая свой бурный восторг. Но, когда музыка закончилась, он, словно очнувшись от транса, обнаружил себя, сидящим в кровати, в другой уже комнате, которая совсем не отражалась в зазеркалье Музыканта.
— Эм? — Аллен тряхнул головой и потянулся, пытаясь сообразить, — Это сон ещё.