Экзорцист Семьи Ноя
Шрифт:
Тики отрицательно мотнул головой.
— Господа, если уж собрались что-то просить у меня, то давайте основательно разъясняйте мне всю проблему. С чего всё началось, чем продолжилось, почему конкретно и как Аллен оказался здесь, отчего даже Шерил Камелот вдруг выглядит озабоченным состоянием пацана ну и далее по списку. Я жду всё.
— Жил бы в семье… — снова о старом начал вздыхать Граф.
— Он **** вряд ли сможет помочь вам, *****, если не будет знать, что случилось – реще, расскажите ему уже, полудурки! — мгновенно взъярился Майтра.
Пришлось
И Тики стал слушать. Слушать и понимать, что он и впрямь идиот и семья его идиоты. Почему они ни слова ему не сказали сразу же, как открылась информация о пожаре? Почему он сам уделяет Семье так мало времени, что они забывают о его существовании? Почему именно он выполняет грязную работу и получает так мало внимания?
Раздражение копилось, не имея ни единой возможность найти выход.
Когда Граф перешёл к событиям, произошедшим после первого пробуждения Аллена, связанным с Четырнадцатым Ноем, что покойником умудрился связаться с мальчиком, Тики про раздражение забыл. Вспомнил о том, как реально мало знает о семье.
И был почти в гневе, когда Граф поведал о том, что мальчик гулял здесь по городу, полному агрессивных, диких акума больше двух часов! Как вообще они могли такое допустить? А теперь просят попытаться подойти к Аллену объяснить суть вещей!
Как?
Он сам мирится с подобным только из-за своего так называемого «раздвоения». Чёрное и белое. Ему всё нравится. Вряд ли такой подход будет хорошим для двенадцатилетнего ребёнка. А Нои, очевидно, всё же не хотели прививать ему слишком много агрессии или кровожадности. И правильно. Нет этого в мальчике.
Он сам довольно светлый.
Экзорцистом был бы отменным… до конца бы боролся, за друзей, за людей, за кого угодно.
— Ладно, — наконец произнёс Тики. У него была одна идея. Всё же Аллен вырос в не самой благополучной среде и был уже достаточно взрослым. Это такие, как Граф, пекутся о том, чтобы мальчик получил беззаботное детство. Он поступит иначе. — Сейчас, для начала, вы расскажите мне кое-какие основы о нас же самих. Чтобы я не выглядел совсем уж дураком. Наш разговор так или иначе наверняка дойдёт и до нашей Семьи, взаимодействии и прочем.
— Если разговор вообще получится.
Тики лишь бросил на Шерила раздраженный взгляд.
— А потом пойду и выволоку упрямца на прогулку.
— Тики.
— Да?
— Это выглядит жутко.
— Тогда почему ты смеёшься?
— Я улыбаюсь.
— Почему?
— Это жутко. Половина нечесаного мужика торчит из моей стены.
— Мне не нравится расчёсываться.
— Половина мужичка торчит из стены.
— Стена старая, неухоженная. Будь милостив к ней.
— Половина мужика, — с особенной
Тики запрокинул голову, едва заметно морщась. Ему и самому не слишком нравилось настоящее положение — наполовину в твёрдой, плотной, тёмной, холодной и со всех сторон неприглядной стене.
— Это потому, что ты запретил кому-либо входить в комнату полностью.
— Я просил оставить меня в покое!! — Аллен швырнул подушку в Тики, но та прошла насквозь.
Они сидели так уже три часа. В сознании Тики процедура вытаскивания Аллена из застенок проходила быстрее. В сознании Аллена сейчас творилось чёрт знает что.
— Я думал, вытащить тебя будет легче, малыш — вздохнул Тики, признавая поражение. Он был слишком самоуверен.
— Ну да, мечтай! И не называй меня так! Я не маленький!
— Не маленький, я тебя так и не называл, разве не ясно? Я тебя с собой сравнил, меня же Граф постоянно малышом называет, — как бы между прочим напомнил мужчина.
Аллен отвернулся. Мальчик определённо не просто дулся. За время пристального наблюдения Тики уже успел найти в Уолкере то, что обычно видел в своих жертвах и узнал бы с любого расстояния — страх.
Аллен впервые реально боялся Ноев, оценивая их мощь, характер, ценности и привычки.
Такое просто так не вытравишь, не перепишешь, не перестроишь. Обелить Ноев лишь для того, чтобы Аллен всегда сомневался и однажды понял, что всегда был прав? Но как заставить его принять семью такой, какая она есть? Понять для начала, хочет ли сам Аллен хотя бы и подсознательно принять семью?
Насколько хорошим человеком был Мана и как он воспитал Аллена?
— Так вот в чём дело, — голос мальчика дрожал, но теперь уже, кажется, от смеха.
— Ты о чём?
— О причине, по которой ты избегаешь дом. Роад называет Графа братом. Тебя тоже. Но Граф называет тебя малышом, — фыркнул Аллен.
— Это глупая формальность. То, что мы братья и сёстры, — ответил Удовольствие Ноя, изнывая от желания потянуться хорошенько хоть раз за эти часы или закурить. Но курить в таком положении было неудобно.
— Тики, а ты можешь меня протащить сквозь стену?
— Чего?
Что вообще творится в голове этого ребёнка? — так и читалось на офигевшем лице Тики.
— Ты манипулируешь… плотностью или чем-то вроде. Но точно не состоянием своего тела, иначе оставлял бы перед стеной и одежду, и другие предметы. А можешь ли ты протащить что-то живое?
— Вообще да.
— И?
— И тебя нет.
— Почему?
— Граф убьёт меня, если с тобой что-то случится, — ответил Тики и тут же пнул себя, увидев, как при упоминании убийства вздрогнул мальчик. — Но я сделаю это, если ты пойдёшь со мной на прогулку.
— Зачем мы здесь? — прижимаясь к Ною поближе, уточнил Аллен, оглядываясь на высокие серые стены зданий, расположенных так близко друг к другу, что кажется, будто ты оказался в ловушке. И дышать совершенно нечем. Такая вонь в тяжёлом плотном воздухе.