Элантрис
Шрифт:
– Ты говоришь, как будто точно знаешь, что Теод падет, – прошептала в ответ Сарин. – Можешь уезжать, но я не покину родину.
– Если тебе дорога безопасность твоего королевства, то придется, – отрезал джьерн. – Я знаю Дилафа – он не успокоится, пока не отомстит. Если ты останешься в Теоде, он также останется здесь. Но если мы уплывем, есть шанс, что он последует за нами.
Сарин заскрипела зубами. Слова жреца имели смысл, но, возможно, он преувеличивал, чтобы заставить ее следовать за ним. С другой стороны, зачем ему добиваться общества принцессы? Они враждовали с момента
Они шагали не торопясь, чтобы не выделяться среди толпы зевак.
– Ты так и не ответил на мой вопрос, – прошептала девушка. – Почему ты пошел против своей веры?
Хратен какое-то время шагал молча.
– Не знаю. Я следовал путями Дерети с детства: меня всегда привлекали ее порядок и смысл, поэтому я и поступил в монастырь. Я… я считал, что искренне верую, но, как оказалось, я верю не в Шу-Дерет. Я пока не знаю, во что.
– Шу-Корат?
Хратен покачал головой.
– Слишком просто. Вера – это не Корати, или Дерети, или любая другая религия. Я все еще верю в учение Дерети; у меня разногласия с вирном, а не с богом.
Хратен моментально устыдился того, что обнажил перед девчонкой сокровенные слабости, и, зажав сердце в кулак, приготовился к последующим вопросам. Да, он предал Шу-Дерет; да, он изменник. Но почему-то сейчас, стоило ему принять твердое решение, на душе полегчало. Он начал кровавую резню в Дюладеле, но не допустит повторения ошибки.
Когда-то джьерн убедил себя, что падение республики хоть и трагично, но необходимо. Теперь самообман развеялся.
Он поступил с Дюладелом не лучше, чем Дилаф собирался обойтись с Теодом. После того как глазам открылась правда.
Хратена начала мучить вина за содеянное в прошлом.
Только одно удерживало его от полнейшего отчаяния – сознание, что, к чему бы ни привели его поступки, что бы он ни совершил в будущем, он всегда сможет честно сказать, что следовал зову сердца. После смерти Хратен предстанет перед Джаддетом с высоко поднятой головой.
Не успела последняя мысль промелькнуть в голове джьерна, как он почувствовал в груди укол боли. С хриплым вздохом он засунул руку под плащ и удивленно осмотрел пальцы: их окрасила кровь. Ноги ослабели. Хратена шатнуло, и он ухватился за стену дома, вызвав у Сарин испуганный вскрик. Джьерн недоуменно оглядывал толпу, и тут его взгляд выхватил убийцу. Он знал этого человека – его звали Фьен, верховный артет кайской часовни, которого Хратен отослал во Фьерден в день приезда. С того времени прошло два месяца. Как Фьен ухитрился найти его сегодня? Как? Невероятно.
Фьен улыбнулся и исчез в толпе.
Зрение затягивала темнота, и Хратен позабыл все вопросы. Его мысли заполняло взволнованное лицо склонившейся над ним Сарин. Она стала причиной его падения, из-за нее он отверг лживые утверждения, которым верил всю жизнь.
Сарин никогда не узнает, что он полюбил ее.
«Прощай, принцесса, – подумал джьерн. – Пусть Джаддет милостиво примет мою душу. Я всегда поступал так, как считал правильным».
Сарин смотрела, как гаснет свет в глазах Хратена.
– Нет! – воскликнула она. В тщетной попытке остановить кровь девушка
Джьерн не отвечал. Она боролась с ним за судьбу двух королевств, но так и не поняла, что он за человек. Теперь она никогда не узнает его.
Испуганный вопль вернул Сарин к реальности. Вокруг собралась небольшая толпа, перепуганная видом умирающего на улице человека. Принцесса с ужасом поняла, что стала центром внимания. Она прикрыла лицо рукой и попятилась в сторону, но поздно. Из ближайшего переулка к ней уже спешили оголенные до пояса демоны; на лице одного из них засохла кровь – результат недавно сломанного носа.
Фьен выскользнул из толпы, его одолевала радость оттого, как просто удалось совершить первое убийство. Ему говорили, что задание легкое – надо зарезать всего лишь одного человека, и его примут в рэтборский монастырь, где обучат навыкам наемного убийцы.
«Ты был прав, джьерн, – подумал Фьен. – Я получил новую возможность послужить империи Джаддета, причем более важную, чем прежняя должность».
Забавно, что ему поручили убить именно Хратена. Откуда вирн узнал, что Фьен найдет его на улицах теоданской столицы? Воистину пути лорда Джаддета неисповедимы. Как бы там ни было, Фьен исполнил свой долг, и испытательному сроку подошел конец.
С легким сердцем Фьен вернулся в таверну, где остановился, и заказал завтрак.
– Оставь меня, – страдальчески простонал Люкел. – Я на пороге смерти, спасай остальных.
– Прекрати ныть.
Раоден начертил над раненым другом эйон Йен, пересек его линией Разлома, и рана на бедре купца мгновенно затянулась. На сей раз принц не только знал нужные уточнения, но и Эйон Дор подпитывалась пылающей вокруг них энергией Элантриса. С воскрешением города элантрийская магия снова обрела легендарную мощь.
Люкел оглядел ногу, попробовал ее согнуть, потыкал пальцем туда, где секунду назад зияла рана, и нахмурился.
– Знаешь, мог бы и шрам оставить. Мне эта рана досталась тяжелым трудом; ты бы видел, какие я творил чудеса храбрости! Внуки расстроятся, что у меня нет шрама.
– Переживут. – Принц отвернулся и зашагал прочь.
– Что с тобой творится? – возмущенно спросил вслед Люкел. – Я думал, мы победили.
«Мы победили, – мысленно ответил Раоден, – но я проиграл». Элантрийцы обыскали город и не нашли следов Сарин, Дилафа и Хратена. Раоден допросил заблудившегося фьерденца, но тот твердил, что ничего не знает, так что принц с отвращением его отпустил.
Пока Раодена одолевали мрачные мысли, горожане праздновали победу. Несмотря на убийства, несмотря на почти полное разрушение Каи, жители радовались от души. Фьерденцев изгнали, а Элантрис снова засиял былой славой; в Арелон вернулась эра богов. Но принц не мог заставить себя наслаждаться победой без Сарин.
К нему неторопливо подошел Галладон, за которым следовала группа элантрийцев. В большинстве новоявленные божества не понимали, что происходит, – ведь многие провели годы в бессмысленном существовании хоедов и ничего не знали о последних событиях в королевстве.