Элантрис
Шрифт:
Он сомневался, что сможет доказать принцессе эту нехитрую истину. Он видел горящее в ее глазах недоверие; любые его слова она сочтет ложью. Теоданка испытывала к нему беспричинную ненависть человека, который осознает неполноценность собственной веры. Учение Корати вымерло в странах востока; такая же судьба ждет его в Геоде и Арелоне. Шу-Корат отличалась вялостью, ей не хватало решительности. Шу-Дерет несла с собой могущество и силу. И подобно растениям на тесном клочке земли, сильнейшая религия задушит остальные.
Выждав положенное
– Что случилось? – спросил он у стоящих в кругу света факелов солдат.
Те пожимали плечами, но один указал на две фигуры внизу, бредущие через площадь.
– Должно быть, поймали пытавшихся сбежать.
Джьерн удивленно вздернул брови.
– И часто такое случается?
– Большинству на попытку к бегству не хватает ума. Порой кто-нибудь пытается улизнуть, но мы их тут же ловим.
Джьерн поблагодарил часовых и продолжил длинный спуск. У подножия лестницы он нашел караулку, а внутри нее дежурного капитана. Глаза того слипались, как будто его только что разбудили.
– Неприятности, капитан? – обратился к нему жрец. Офицер вздрогнул от неожиданности.
– А, это вы, джьерн. Нет, никаких неприятностей. Один из моих лейтенантов поступил не по уставу.
– Впустил элантрийцев обратно в город?
Капитан нахмурился, но отрицать не стал. Они уже встречались, и при каждой встрече Хратен подкармливал его жадность несколькими монетами. Капитан был у него в руках.
– В следующий раз, – произнес жрец, вытаскивая из-за пояса мешочек с деньгами, – я могу предложить вам иное решение.
Хратен начал выкладывать на стол золотые вирниги с профилем Вульфдена Четвертого, и глаза офицера засверкали.
– Я давно ждал благоприятного случая изучить элантрийцев поближе, для теологических целей. Я буду очень признателен, если следующий пойманный элантриец, прежде чем вернуться в свой город, побывает в моей часовне.
– Мы сможем что-нибудь придумать, – заверил капитан, жадно сметая со стола монеты.
– И пусть все останется между нами.
– Конечно, господин джьерн.
Глава шестнадцатая
Однажды Раоден попытался отпустить Йена на волю. Он был совсем мальчишкой и его переполняли благие намерения. Учитель рассказывал ему о рабстве, а заодно вбил юному принцу в голову, что сеоны служат людям против воли. Мальчик тут же помчался к Йену и со слезами потребовал, чтобы тот принял из его рук свободу.
– Но я и так свободен, молодой господин, – ответил рыдающему принцу сеон.
– Неправда! Ты – раб, ты делаешь то, что тебе прикажут.
– Потому что таково мое желание, Раоден.
– Почему?! Почему ты не хочешь на волю?
– Я хочу служить вам, юный принц. – Йен примирительно замерцал. – Я здесь по своей воле.
– Не понимаю.
– Вы смотрите
– Но тебе даже не платят! – возмущенно крикнул Раоден.
– Как же нет, юный принц? Мне платят отцовской гордостью и материнской любовью; мне достаточно радости от созерцания того, как вы растете.
Прошло много лет, прежде чем Раоден понял слова мудрого сеона, но они всегда жили в его сердце. Принц рос и умнел, слушал бесчисленные кораитские проповеди о силе любви и начал видеть сеонов в новом, более глубоком свете. Не слугами или даже друзьями, но гораздо более могущественными существами, проявлениями самого Доми, отражением божественной любви к людям. Служа своему призванию, сеоны куда лучше выполняли заветы Доми, чем могли надеяться их хозяева.
– Наконец ты свободен, друг мой, – с грустной улыбкой произнес Раоден, наблюдая, как кружится и подскакивает в воздухе Йен.
Он так и не добился от сеона ни проблеска узнавания, хотя казалось, что тот стремится держаться поблизости от бывшего хозяина. Шаод лишил Йена не только голоса, но и разума.
– Кажется, я знаю, что с ним случилось, – обратился принц к Галладону.
Они сидели на крыше здания неподалеку от часовни, откуда их, виновато извиняясь, выставил Кахар. С момента своего прихода в общину старик с рвением предавался уборке, и наконец пришло время навести последний глянец, поэтому с раннего утра он настойчиво гнал всех обитателей вон из церкви.
Дьюл поднял голову от книги.
– С кем? С сеоном?
Раоден кивнул. Он лежал на животе у стенки, когда-то ограждавшей разбитый на крыше садик, и рассматривал Йена, а Галладон сидел в тени поблизости.
– Его эйон не завершен.
– Йен, – задумчиво произнес темнокожий элантриец. – Означает лечение. Коло?
– Правильно. Только видишь, теперь на эйоне тонкие царапины, и свет местами потускнел.
Галладон крякнул, но добавить ему было нечего – древняя магия не завораживала его так, как принца. Но стоило тому опять погрузиться в изучение книги об Эйон Дор, как дьюл отвлек его задумчивым вопросом.
– О чем ты скучаешь больше всего, сюл?
– Из прежней жизни?
– Коло. Что бы ты взял с собой в Элантрис, если бы тебе разрешили выбрать одну вещь?
– Не знаю, надо подумать. А ты?
– Мой дом, – мечтательно протянул Галладон. – Я построил его своими руками, сюл. Сам валил деревья, пилил их на доски – все сам, до последнего гвоздя. Никакой особняк не сравнится с красотой жилища, построенного собственными руками.
Раоден кивнул, представляя дом друга. А чем он дорожил настолько же сильно? Как сына короля, его окружало много вещей, поэтому сорвавшийся с губ ответ поразил его до глубины души.