Ельцин как наваждение. Записки политического проходимца

Вощанов Павел

Недели две назад именно на эту тему у меня был долгий и откровенный разговор с известным французским социалистом Жаном Эленштейном. Тот, буквально, накануне нашей встречи, побывал у Франсуа Миттерана. Не как у президента республики, а как у товарища по социалистической партии. От него и узнал, что после нашего американского фиаско многие западные политики в приватных беседах отзываются о Ельцине весьма нелицеприятно – как о невоспитанном, малообразованном популисте, к тому же еще и отчаянном пьянице. И, естественно, задаются вопросом: может ли такой человек быть надежным партнером? Поэтому нам сейчас так важен эффектный зарубежный вояж, который реабилитировал бы Ельцина в глазах западной политической элиты. Нужно отыграть потерянные в Америке

очки и, по возможности, набрать новые. Что же касается нас, его внештатных (мы с Ярошенко) и штатных (Суханов) помощников, то мы учтем все прошлые огрехи и недочеты. Мы установим строжайший режим труда и отдыха. Мы продумаем каждый тезис, каждый посыл, каждую реплику. Мы подготовимся так, что японцы, прощаясь с Борисом Николаевичем, будут обливаться слезами: «Иттэ ирасяй! – Возвращайся скорее!».

Конечно, мы могли бы задуматься о стране попроще, у которой, как минимум, нет к СССР территориальных претензий. Например, об Италии или Франции. Но там обласкан Горбачев, и он в тех краях уже успел, что называется, обобрать самые спелые политические ягоды. А в Японию советский лидер не ездил, и в ближайшее время едва ли поедет. И все знают почему – по причине двух «невозможно»: невозможно приехать и отказаться обсуждать проблему «северных территорий», и невозможно согласиться на ее обсуждение, не имея в загашнике ничего, что могло бы поколебать японскую непримиримость. Поэтому визит в Японию – это эффектный ход, который продемонстрирует миру то, что мы хотели, но так и не смогли продемонстрировать в Америке: Ельцин не уклоняется ни от каких проблем, Ельцин решает любые проблемы! А потому, при всех его недостатках и слабостях, при всем незнании дипломатического политеса и слабой осведомленности в World Politics, он может рассматриваться как желательная перспектива для России и как альтернатива политически угасающему Горбачеву.

…Въезд во двор респектабельной сталинской многоэтажки на Кутузовском проспекте перекрыт шлагбаумом. Из стоящей возле него будки выглядывает милиционер, явно служащий не по милицейской части. На него достаточно взглянуть, чтобы догадаться – наша машина на охраняемую территорию не проедет ни при каких условиях. Он жестом просит нас подойти и через приоткрытую дверь задает интересующие его вопросы: «К кому? Подъезд, этаж, номер квартиры?», после чего берет в руки наши служебные удостоверения и заносит их данные в лежащий перед ним толстый гроссбух. Суханов недовольно морщится: и зачем это надо?

– Затем, что такой порядок. Вот когда они, – «девятошный» мент трясет депутатским удостоверением Виктора Ярошенко, – этот порядок отменят, мы ничего записывать не будем. А, может, даже вообще отсюда уйдем.

– Думаете, станет хуже?

– Эти, – он кивает на стоящие в ряд машины с дипломатическими номерами, – умолять будут, чтоб мы вернулись! С нами, и то тут чуть ли не каждый день что-то случается – то дворники снимут, то зеркало оторвут. А уж без нас такое начнется, мало никому не покажется.

Бдительный охранник с пистолетом на боку и иномарки на любой вкус и цвет – не единственное, что отличает этот ареал комфортного обитания иностранцев. Гораздо более сильное впечатление на нас производит подъезд c лестницами, устланными ковровыми дорожками, и с бесшумным лифтом, благоухающим ароматами ненашенского парфюма. Ничего из того, к чему мы привыкли – ни весящих на одном гвозде почтовых ящиков с вывороченными дверцами, ни разбросанных по полу грязных рекламных листовок, ни стойкого аромата человечьих и кошачьих испражнений. Другой мир, в котором хочется жить. Но, увы, это не наш мир. Глядя на него, Суханов произносит с какой-то неприязненной завистью:

– Да-а, у нас так живет только высшая номенклатура!

Похоже, наш коллега не может разобраться в своих чувствах: осуждает он подобный стандарт элитарного бытия или завидует тем, для кого он – обыденность? Но мы с Ярошенко воспринимаем его слова, как продолжение нашего дневного диспута, непосредственно касающегося

предстоящей поездки в Японию. Мы битый час ломали голову над тем, какой авиакомпанией лететь, какого класса брать билеты и как регистрироваться в Шереметьево – на общих основаниях или через же Депутатский зал. Для кого— то, вероятно, это и не самые важные вопросы, но только не в нашем случае.

После возвращения из Америки лейтмотивом всех выступлений и интервью нашего шефа стала борьба с необоснованными номенклатурными привилегиями. Предложенный им лозунг текущего политического момента будоражит воображение истомившихся в бесправии граждан: «Сам живу, как все, и ни одному чиновнику не позволю жить иначе!». Едва ли не каждодневно он обличает зажравшихся партократов, возомнивших себя людьми высшего сорта, особой кастой, и рассказывает про то, как не гнушается посещать районную поликлинику, как нередко пользуется общественным транспортом, как питается тем, что супруга покупает в обычном московском гастрономе. Ей, как Раисе Максимовне Горбачевой, не доставляют на дом продукты из кремлевской «кормушки». Постоит вместе со всеми в очереди – что сумеет достать, тому и рада, тем и кормит семью.

– Вы представляете, какой в прессе поднимется шум, если журналисты вдруг прознают, что мы в Шереметьево воспользовались Депутатским залом? А если полетим не Аэрофлотом, а какой-нибудь западной авиакомпанией, да еще в первом классе?

Не знаю, как Суханова, а меня убеждать не надо. Уверен, на сей раз мы не должны прокалываться даже в таких мелочах. Мне хорошо известно, насколько скептически настроено наше журналистское сообщество к обещаниям шефа поставить на место самодовольную и всевластную номенклатуру. У себя в редакции уже доводилось читать в гранках подготовленные к публикации заметки про, якобы, царившее в Свердловской области сословное византийство, в пору княжения там Бориса Ельцина. От их появления на полосе «Комсомольской правды» спасала только удивительная осторожность ее главного редактора Владислава Фронина, в условиях политической неопределенности предпочитающего не вмешиваться в разборки между «нашими» и «вашими».

В отличии от меня и Ярошенко, у Суханова нет уверенности, что технические детали нашего полета в Японию имеют какое-то касательство к лозунгам шефа о борьбе с необоснованными номенклатурными привилегиями. Во всяком случае, днем мы не смогли убедить его в обратном. Но сомнения, похоже, посеяли.

– Давайте сделаем так, – лифт останавливается на нужном нам этаже, но Суханов не торопится выходить, – сейчас послушаем, что нам предложат японцы, а после будем решать.

Кроме уже знакомого нам корреспондента, в офисе TBS нас встречают два улыбчивых японца – Аоки-сан и Йосида-сан, директора телекомпании, отвечающие за визит Ельцина. А поскольку они не говорят ни по-русски, ни по-английски, вместе с ними приехала еще и переводчица, Мари-сан, по лицу которой трудно понять – то ли она симпатизирует нашей затее, то ли относится к ней до крайности неприязненно. Глядя на «стол переговоров», начинаю сомневаться, что встречаться в офисе лучше, нежели в ресторане – он, буквально, уставлен огромными контейнерами с суши, сашими и прочими японскими яствами. Напитки тоже на любой вкус – от баночного пива до малокалиберных бутылочек экзотического сакэ.

На обсуждение программы визита уходит не более получаса, после чего приступаем к неформальному общению за едой. При этом сразу же обнаруживается, что японские коллеги отдают предпочтение не национальному слабоалкогольному напитку, а забористому шотландскому виски, и при этом во время еды помногу курят. В нашем некурящем коллективе (Борис Николаевич вообще не переносит запах табачного дыма) такое исключено. Хмелеют они тоже быстрее нашего, а захмелев, забывают о том, ради чего мы встретились. В какой-то момент кажется, что застолье организовано вовсе не для гостей, а скорее для самих себя. Правда, есть одна тема, о которой эти ребята, похоже, не забывают в любом состоянии – «северные территории».