Ельцын в Аду
Шрифт:
– Не, я как Ленин...
– Замариновали тебя, пацан?!
– Не, я живее всех живых...
– Не знаешь ты правил безопасного политического секса, корефан!
– проявил сочувствие Гусинский.
– Не уберегся!
Ходорковский опешил:
– Это как?!
– Ну, ведь береженого Бог бережет, а не береженого конвой стережет! Как раз твой случай! Тебе не жарко?
– С чего ты взял?
– Но ты ж вспотел (арестован без надежды на освобождение)!
– Гусь, а знаешь, как часто здесь тебе шею ломают (это выражение означает
Гусинский оценил подколку, напротив, со знаком «минус», и глаза у него стали, как у мертвой щуки:
– Ну, ты трататульки путаешь (обнаглел)! В Израиле и шалашовок, и шкирл (сожительниц преступников) хватает, да и семья у меня есть! А вот ты, полосатый (зэк с особого режима), только Дуньку Кулакову и гоняешь! Врезать-то (заниматься сексом) тебе там не с кем! Если только какую-нибудь Ваню-вафлистку (минетчика) наймешь! А ваще, судя по твоей наглости, живешь ты кучеряво! А чо? Машина у тебя личная есть...
– Откуда автомобиль в тюрьме?
– проявил непонятливость философ.
– В болвана не играй!
– оборвал его пахан.
– Машина — самодельный кипятильник.
Обитатели Индии и залетные души земных олигархов дружно накинулись на Ходора.
– У него там диета особая! Каша «жуй-плюй» на закуску! А на первое — музыкальный (гороховый) суп! Или могила (рыбный суп)!
– На второе — хряп (вареная капуста)! На третье — вода с водой!
– На десерт — дробь 16 (перловка)!
– Для сугрева — дрова (тряпье или бумага для факела - топливо для разогрева кипятильника)!
– А по вечерам у него — купчик (слабо заваренный чай)! Он с ним беседует!
– А еще он жженку пьет!
– Это что — жженый сахар, залитый водой?
– попытался подтвердить свою зэковскую квалификацию Ницше.
– Не, это жженая резина, разбавленная мочой, для нанесения наколок!
– еле сумел выговорить гогочущий Гусь.
– Он ее вместо вторяка (жижа, оставшаяся после заваренного чая) потребляет! А еще байкал (слабо заваренный чай) дует!
– Ошибаетесь все! Ходор в своей колонии — передовик производства! Лучший ложкомойщик (посудомой)! А потому пивасик (пиво) сосет. А может, кое-что иное! Сосешь, Миха?!
– Гляньте, какой у него классный загар! Тюремный (синюшная бледность от долгого пребывания в камере)!
– А как ты хотел? Ходор — тяжеловес (зэк с большим сроком)! Сейчас вот сразу в двух зонах чалится!
– Хреново вы меня встречаете...
– Нулевого смотрящего встречает нулевая хата!
– Да, приплыл (попал в тупик) я, - прошептал ошарашенный таким приемом бывший владелец бывшего «ЮКОСА».
– Ну, ладно, за палево приняли меня (задержали за преступление). Но с вами-то я долго полоскался (есть из одной посуды, приятельствовать). А вы не высшая масть, а пленсостав (никчемные запуганные зэки)! Хуже того — шерсть (активисты)! Ну и, конечно, судя по тому, что о жратве в первую очередь речь завели, — кишкоблуды (обжоры)!
–
– А чего вы на честного бродягу, который в одиночку с красным Хозяином сцепился и за то пострадал, всей сворой набросились?! Вам за такие дела с чушкарями из одной миски хавать!
– Ишь, закатил святость!
– окрысился Березовский.
– Не тебя одного Самбист положняка (пайки в столовой) лишил, сидор (сумку) с лавэ отобрал, пытался в шизняк бросить...
– Так вас только пытался, а меня — уже! А у вас теперь вырвало днище (поносит) — и все дерьмо на меня выливаете! А на Вована — боитесь!
– Мы с Гусем — не боимся!
– Потому что вы — во льдах (в бегах)! А остальные языки себе в шоколадный глаз засунули!
– А если б вякать стали, то по соседству с тобой свободные шконки наверняка бы заняли!
– объяснил Абрамович.
– Будем бакланить не по делу — Вован нас быстренько рассует по зонам, как тебя! Ты вот не молчал — и зашкварился!
– Заткнулся бы... С нами ты духарик (отчаянный). А наверху с питерскими ты — обычный скокарь, хоть тебя чукотским положенцем и объявили...
– Хорош лаяться, братва!
– главшпан выступил в роли примирителя.
– Володя — нормальный пацан, хотя и из ментов. Слово держит, тех, кто его не задирает, щадит! Ну, а таких, как Ходор, кто по дурке попал, конечно, прессует по-черному. Я так не умел... Он может всю хату сминусовать (если тюремные авторитеты поставят камере минус, ее обитателей репрессируют). Так что, Миша, волну гнать не надо, раскручивайся на земле по полной! А коли надоест, милости прошу сюда, ко мне!
– Хата мне, конечно, чистая нужна. Та, где я сейчас кантуюсь, запалена. Нычка у тебя, Трехпалый, я смотрю, теплая, обжитая... Но пока погожу насовсем сюда переходить. Лады, ты меня на стрелку вытянул, стало быть, у тебя ко мне рамс... Выкладывай про тему...
– Ну да, я решил толковище устроить... Пока остальные воры подтянутся, давай я тебя чем-нибудь местным подогрею...
– Адским огнем, что ли?!
– Базар не в цвет! Я щас дам команду у местных маклаков чем-нибудь разжиться... Отоваримся...
Ницше не мог не влезть в чужие дела:
– Отоварить — значит избить?
– Отовариться — сделать покупки!
– поправил проводника по инферно его спутник.
– Не лезь, коли не сечешь! Чифирца б тебе, Миха, бедолага... Так, подмолодим…
– Но это же еще один синоним глагола «избить»!
– Это означает еще и добавить немного сухого чая к уже заваренному! Не, лучше отмутим...
– Как это?!
– возопил писатель.
– Да не так, как вы, писаки хреновы, мутите в прессе! Прокипятим нефелю (уже использованный чай) и добавим немного сухой заварки...