Ельцын в Аду
Шрифт:
«Первый имморалист», воспользовавшись тем, что пахан отвлекся, начал брать интервью у редкой птицы: олигарха-сидельца.
– На чем Вы заработали первые деньги, герр Ходорковский?
– Кооператив открыл...
– Чтоб с поганой статьи соскочить, простое маклачество на себя берешь, Ходор?
– тут же вмешался Дьявол.
– Не бери на понт, начальник!
– Хорош лечить (врать), ты ж не лепила (доктор), который последние гроши отбирает у безнадежного больного... Хотя ты и впрямь такой же... Слышь, Философ, первую тяпку воздуха... выражаясь образно, как ты любишь, глоток денег...
– Слишком образно: разве можно деньги глотать?
–
– Вполне...
– А по фене хапать — значит глотать! Но — к теме! Ходорковский свой первый незаконный капитал создал, участвуя в ограблении крестьянства! Российским (что горбачевским, что ельцинским) так называемым реформам была присуща полная бесконтрольность: без нее воровать было бы опасно. Нерегулируемым вбросом бюджетных средств в деревню воспользовалась сельская бюрократия. Лжефермерами записались секретари райкомов КПСС, чиновники сельхозуправлений. Они получали «дешевые» деньги, предназначенные крестьянам, и путешествовали на них по миру, покупали себе шикарные легковушки. А земледельцам доставались объедки с барских столов.
Люди верили посулам правительства и раздирали даже крепкие хозяйства на доли — подавались в фермеры. А что их там ждало? Кредиты в коммерческих банках резко подорожали, стройматериалов нет, заказать технику для обработки земли или уборки зерна негде. Да еще рэкет стал брать их в оборот.
Больше 350 тысяч фермерских хозяйств выделились в 90-м из колхозов и совхозов. Но через несколько месяцев их число сократилось на 70 тысяч. И дальше откат продолжался. Помучились многие, помучились да и послали все к моей (выдуманной!) матери. Бросили землю зарастать сорняками, а сами кто в город уехал прислуживать новым русским, а кто ударился в пьянство. Получилось, что и коллективные хозяйства в России порядком разрушили, и фермеров не приобрели. Если к 90-му засевались 117 миллионов гектаров, то через несколько лет пашня уменьшилась на 47 миллионов гектаров. Сравните: вся сытая Франция имеет только 18 миллионов гектаров пахотной земли.
Не раз премьеру Силаеву задавали вопрос: ну почему мы тянем с созданием крестьянского банка на столыпинский манер (его в России нет до сих пор). «Специалисты работают», - успокаивал Иван Степанович.
– Какие специалисты?
– не утерпел Ницше.
– У самого доверенного из них был большой кабинет в Белом доме. На двери висела табличка: «Ходорковский Михаил Борисович». Этого «советника» Силаеву внедрил Горбачев. Ходор имел покровителей в Кремле. Вчерашний комсомольский функционер вдруг получил в подарок активы государственного Жилсоцбанка и создал свой коммерческий банк «Менатеп». В нем с разрешения Меченого были открыты расчетные счета Фонда ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Контроля за деньгами никакого — хочешь, посылай облученным районам, а не хочешь — переводи в банки Швейцарии. В реальности Михаил Борисович — специалист по конвертации средств для высшего эшелона власти.
Технократу советской школы Силаеву, далекому от финансовых махинаций, нужен был поводырь в банковских делах. И Кремль его дал. Ходорковский делал то, что от него хотели. Поспособствовал будущим олигархам в раздербанивании государственных банков со всеми отделениями и филиалами и передаче их активов определенной группе товарищей. За 90-й год в России возникло 1300 коммерческих банков. Кто-то входил в финансовый бизнес со своими накоплениями, но большинство использовали присвоенный народный капитал. А для создания Крестьянского банка денег не нашлось. Пусть хлебопашцы поблагодарят за
– Почему ж только меня?! А остальные, вот эти (земной сиделец обвел ненавидящим взглядом всю нечестную компанию) чем меня лучше?!
– В ответ расскажу анекдотец. Один пацаненок задает другому вопрос: «Чем мент отличается от собаки?» В это время мощная волосатая лапа резко хватает его за плечо, в морду тыкается удостоверение, по ушам бьет громовой вопрос: «Так чем же?!» Чепушила со страху выдает правду: «Ой, дяденька, ничем! Ничем!» Так вот и с тобой, и с твоими поделами. Только тем и отличаетесь, что они там на свободе, а ты — за решеткой. Но здесь вместе будете зону топтать — и адский грев получать, ха-ха-ха! Зэковскую мудрость помнишь: «У кого лучше грев, тот и авторитет»? А кто в этом смысле сравнится со мной?
– Это все из-за Вовы Самбиста!
– пожаловался Ходорковский.
– Он на «ЮКОСе» крест поставил (вор в законе приговорил обитателей камеры или зоны к расправе за проступки)!
– Миха, ты не прав!
– опроверг его пахан.
– Вован, когда я его короновал, обещал: бобрам можно не очковать, шухера пусть не ожидают, я не буду им делать мичуринскую прививку.
Олигархам не нужно бояться, я не буду им делать никаких облав, ничего не стану им отрезать, - перевел для себя Ницше.
– Он и ВВП обещал увеличить вдвое, - скептически хмыкнул сиделец.
– Вдвое увеличить ВВП вполне реально, - влез с непрошенным советом Сатана.
– Надо только откормить В.В. Путина так, чтобы он из дзюдо перешел в сумо!
– Чего буром на Вована прешь!
– заступился за своего преемника главшпан.
– Он — честняга! Когда Собчака раскрестили в Питере, Яковлев Путину предложил в его шайку перейти. Володя отказался, заметив: «Лучше быть повешенным за верность, чем за предательство»!
– Бессмертный афоризм, достойный моего пера!
– выразил восхищение автор «Заратустры».
– Если он на самом деле так думает и поступает, адский огонь ему не так уж сильно светит.
– Слова, слова, слова...
– повторил Шекспира Ходорковский.
– Никакие не слова!
– возмутился верховод.
– Пацан мне обещал — пацан сделал! Даже больше того, что я просил! Едва Володя стал смотрящим (премьером), как были прекращены все ранее начатые уголовные дела по экономическим преступлениям. В Россию возвратился Собчак, который более двух лет находился в бегах в Париже...
– Куда ему помог уехать его бывший заместитель Путин!
– прервал его Ходор.
– Пусть. Но вернулся и Смоленский — бывший владелец СБС-АГРОбанка, обвинявшийся в финансовом мошенничестве в особо крупных размерах. Стал появляться и Станкевич, кинувший кости в Польшу, после того как ему бросили ментовскую предъяву в получении взяток за предоставление Красной площади в качестве театральных подмостков!
– Кидаешь ты леща (льстишь) Вовану!
– не согласился Немцов.
– Он свои президентские возможности на все сто использует!
– «Власть без злоупотребления ею теряет свою прелесть», - отозвался из Отстойника творческих душ французский поэт Поль Валери.
– Но ведь «... прерогатива власти — защищать»!
– возразил соотечественнику ученый — философ Блез Паскаль.
– Чего зарубежные фраера к нам со всякой блевотиной (глупый разговор) лезут?
– возмутился Аксененко.
– Давайте закончим с этим блуднем Ходором, а еще лучше — прикончим!