Эльдорадо – не награда
Шрифт:
Попов уже заржал в голос, и несчастный Ваня впал в ступор. Не мог решить, ответить как-нибудь на издевательства Рабиновича, объяснить Чимальпопоке, что он думает о нем самом и о предлагаемых столь любезно клизмах, или просто дать Попову по ушам, чтобы не ржал как сивый мерин. В итоге, поскольку велеречивостью омоновец не отличался, он всё-таки выбрал последний вариант. Попов поперхнулся смехом и пнул Жомова по щиколотке.
– Охренел совсем, бык педальный? – удивился Андрей. – Я-то тебе чего сделал?
– Смеяться не надо, когда товарищу плохо, – пояснил Ваня.
– А мы сейчас тебе клизму сделаем, и сразу лучше станет.
– Сеня, блин, еще раз про эту проклятую клизму хоть слово скажешь, я тебе точно клюв набок сверну, как Лориэль не раз обещал! – рявкнул омоновец. – Задолбал, блин, со своей простотой.
– А Мурзик лишит твою Ленку последнего шанса стать матерью, – спокойно пообещал Сеня.
– Это как? – не понял Ваня.
– Детородные органы у тебя откусит, – объяснил Рабинович, и пес под столом сердито фыркнул, видимо, категорически отказываясь выполнять подобные действия.
Впрочем, необходимости в них и не возникло бы, поскольку даже представить Жомова с Рабиновичем дерущимися было трудно, не говоря уж о том, чтобы думать, будто они могут дойти до членовредительства. И Ваня первым решил проявить благоразумие и замять обсуждение этой бессмысленной темы. Вместо того чтобы спорить с Рабиновичем, кто кому больше вреда может нанести, словно два дошколенка в песочнице, омоновец наехал на Чимальпопоке, требуя от того выпивки. Причем не в какой-нибудь идиотской клизме, а в нормальной емкости, из которой пульке можно было бы употреблять привычным для любого нормального милиционера способом. Тлатоани удивился обычаям гостей, но спорить с ними не стал. Он уже было собирался хлопнуть в ладоши, вызывая слуг, но, вспомнив о нелюбви Жомова к аплодисментам, просто крикнул, веля принести пульке в кувшинах.
Пока это распоряжение выполнялось, путешественники всё же решили последовать примеру омоновца и немного подкрепиться.
И хотя вопросы, возникшие у ментов после пространной речи Чимальпопоке, никуда не делись, организм требовал пищи, и все решили, что обсудить проблемы будет лучше на сытый желудок, чем мучаясь от голодных спазмов. Впрочем, особого аппетита не было ни у кого, включая обычно ненасытного Андрюшу. Может быть, после пульке он бы и появился, но Рабинович, заявив, что сегодня ему нужны трезвые головы друзей, разрешил выпить только по одной чашке и ни на какие уговоры, стенания и жалобы не поддался. Остальным пришлось смириться.
– Так, если ты нас ждал, то, наверное, и план мероприятий разработал? – поинтересовался у тлатоани Рабинович, когда все закончили есть. – Что у нас на сегодня намечено?
– Вот это я понимаю, умение отдыхать! – удивился Чимальпопоке. – Конкретно я ничего не готовил. Просто Уицилопочтли посоветовал мне сделать всё, что вы попросите. Но если говорить обо мне, я бы хотел услышать о ваших приключениях. Верховный бог сказал, что вы немало путешествовали…
– Сказочников нашел? – недовольный такой перспективой, поинтересовался Жомов. – А в зубы не хочешь?
– Вот это я понимаю, умение вести диалог! – фыркнул Чимальпопоке. – Ладно, не хотите со мной беседовать, говорите, что вам надо?
– Сначала покажи нам, где наши апартаменты, – потребовал Сеня. – Нам с друзьями надо отдохнуть с дороги и кое-что обсудить, а затем решим, что будем дальше делать.
– Как скажете, – пожал плечами тлатоани. – Вам отдельные комнаты или вы вместе предпочитаете
– Ты чего гонишь? Мы тебе что, извращенцы, чтобы вместе спать? – оторопел Ваня. – Или у тебя кроватей не хватает?
– Он имел в виду, спать не в одной кровати, а в одной комнате, – вместо ацтека разъяснил омоновцу Рабинович, а затем повернулся к Чимальпопоке. – Комнаты разные, но чтобы все три были рядом. Ясно?
– Яснее ясного, – развел руками тлатоани и поднялся из-за стола. – Пойдемте, я вам всё покажу. Да, и до разговора с Уицилопочтли выдавайте себя по-прежнему за соратников Кецалькоатля. Так проще будет… – И возражать ему никто не стал.
Дворец Чимальпопоке оказался действительно огромным. Пока вся группа шествовала через него, люди даже немного подзабыли, в каком положении они оказались. А всё из-за того, что Попов не уставал восхищаться росписью стен, лепниной и резьбой колонн, выслушивая разъяснения от ацтекского тлатоани; Рабинович успевал подмечать, где и какие драгоценности находятся (так, для общего образования и для того, чтобы было что рассказать потомкам); а питавший слабость к армейским порядкам омоновец с удивлением отмечал довольно сносную выучку караульных, поставленных едва ли не у каждой двери дворца.
Сами комнаты оказались ничуть не менее шикарными, чем вся остальная обстановка жилища Чимальпопоке. Судя по большому количеству украшений, цветов, тонких тканей и ароматам, витавшим в воздухе, ранее их занимали особы слабого пола, кстати, неизвестно куда девшиеся, но поскольку апартаменты тянули почти на класс «люкс», никого судьба их прежних владелиц не взволновала. В общем, спальными местами все остались довольны, и Сеня, поблагодарив Чимальпопоке, отправил его подальше. Едва тлатоани ушел, как Рабинович, выставив Мурзика у дверей в качестве противоподслушивающего устройства, начал военный совет.
– Ну и что вы по поводу этого всего думаете? – поинтересовался он у друзей.
– Ну, если все эти портьеры ободрать и стены зеленой краской выкрасить, вполне нормальная казарма получится, – первым отозвался Жомов, обводя взглядом комнату, где собрались все путешественники. Кинолог застонал.
– На голове густо, а в голове пусто. Да Ивана хоть побрей, будет тот же дуралей, – констатировал он. – Жомов, я не об обстановке спрашиваю, а о том, что нам Чимальпопоке рассказал.
– А-а! Ты об этой ерунде? – удивился омоновец. – А чего тут думать? Появится завтра этот Уицил непочатый, заставим его нас в Эльфабад вернуть, а там с Обероном разберемся. Чего может быть проще? Тем более он нас не ждет и подготовиться к встрече не успеет.
– Значит, ты думаешь, этот чудик нам правду рассказал? – с нескрываемым скепсисом в голосе поинтересовался Рабинович.
– А мне уже можно говорить? – Все с удивлением обернулись к Горынычу, о котором немного подзабыли в последнее время. – Разговаривать, спрашиваю, можно или продолжать из себя трахилоплюща на свистуиариусе строить?
– Чего ты и на ком строить будешь? – оторопел Жомов.
– Никого и ничего. Это просто образное выражение. Не обращайте внимания, – отмахнулся обоими крыльями Ахтармерз. – Я вот что хотел сказать. Конечно, исходя из чистой, дискретной логики, опираясь на факты, изложенные нам представителем местного населения, следует признать, что, рассматривая сложившуюся ситуацию через призму абсолютной абстракции, мы можем сделать выводы, идущие вразрез…