Электрический остров

Асанов Николай Александрович

— А как я должна поступить с Борисом Михай­ловичем? Тоже бросить? — она подождала, но Ма­рина молчала. — В том-то и дело. Перефразируя известную пословицу, можно сказать: «Обжегшись на молоке, дуют водку…» Я испортила одну жизнь, значит надо исправить другую…

— Странная философия.

— У большинства женщин философия вообще странная. Мы любим «страдальцев». Хлебом не кор­ми, но дай кого-нибудь «утешить», «спасти», «убе­речь»… Как видите, я ничем не отличаюсь от лю­бой русской женщины… — она опять помолчала. — Хотя, может быть, кое-чем и отличаюсь. Я, например, отлично вижу, что Улыбышев талантливый, но заблу­ждающийся

человек. Если бы я отвернулась от него в тот миг, когда он был посрамлен и унижен, он, мо­жет быть, кончился бы на этом. А теперь он снова работает, может быть, он исправит свою ошибку, ста­нет чище и честнее. Не думайте, что я утешаю себя. Нет, я давно уже, еще до катастрофы с Улыбыше­вым, поняла, как глупо я поступила, ну что же, на­казана, и поделом! Зато я помогла человеку встать на ноги…

— Это называется: «Нести свой крест!»

— Не знала за вами такой любви к чужим афо­ризмам. Я думала, что это привычка одного Улыбы­шева — искать в чужих мыслях убежище для лени­вого ума. Но ведь вы тоже рветесь к своему кресту!

— Никогда! — страстно ответила Марина.

— А бескорыстная любовь к Орленову? А рабское подчинение ему? А разговор со мной? Вы ведь тоже ищете мученичества!

С каждым словом Нины лицо Чередниченко все больше бледнело, казалось, у нее не хватает дыхания. Нина вдруг замолчала, косо взглянула на нее и строго сказала:

— Пожалуйста, не устраивайте тут припадка! Этого еще недоставало. Я не напрашивалась на раз­говор.

— Не бойтесь, припадка не будет! — с трудом ска­зала Марина. — Теперь я вижу, что вы действительно не пара Орленову. Вы — бескрылый человек… И вы, и ваш новый муж. Упав, можно подняться, но если человек умеет только ползать, подняться он никогда не сможет!

Она взялась за ручку дверцы, чтобы выйти из кабины, и Нина с каким-то испугом отстранилась, да­вая ей дорогу. Чередниченко подошла к Орленову и сказала:

— Прибор действует. Можно продолжать испы­тания.

Трактористка и Горностаев заняли свои места. Сигналом с трактора трактористка включила под­станцию. Трактор пошел дальше, отваливая пласты земли, которые ложились позади, как волны за кор­мой корабля, только теперь эти волны были больше, чем те, которые когда-то видел Орленов на первых испытаниях.

Пустошка суетился так, словно он-то и был глав­ным действующим лицом. Орленов с усмешкой заме­тил, что постепенно все другие испытатели стали сове­товаться сначала с Федором Силычем, а уж потом обращаться к Горностаеву или к нему. «Вот как надо работать!» — подумал он.

Чередниченко размеренно шагала впереди испыта­телей. Орленов заметил, что она о чем-то говорила с Ниной во время установки прибора, и невольно рас­сердился на Нину. «Неужели она всегда останется та­кой, что даже разговор с ней будет изменять человека в худшую сторону? — Он не мог не заметить, что Ма­рина стала холодной, суровой, как будто весь ее ду­шевный жар погас. И это произошло после разго­вора.— О чем же они разговаривали?»

Спросить Марину он не успел. В поле показалась машина председателя колхоза. Мерефин легко выско­чил из нее, поздоровался со всеми и, увидев Орленова, бросился к нему.

— Андрей Игнатьевич, с победой вас!

— Это еще только репетиция! — засмеялся Ор­ленов.

— А, и супруга ваша здесь! — снова воскликнул Мерефин, узнавая Марину.

—

Я не женат, — сухо ответил Орленов.

— Женитесь, женитесь! — шепотом сказал Мерефин и спросил уже вслух: — А что, новые плуги опробовали? Каковы?

Орленов взглянул на плуги. Он знал, что сегодня испытывается новый, так называемый оборотный плуг, но видел его впервые. Он рассматривал плуг, а сам размышлял о том, что его в последнее время слишком часто убеждают в необходимости жениться на Марине. Так убеждать опасно! Если человеку долго говорить, что он вор, так человек и в самом деле с отчаяния начнет воровать! А Орленову не хо­телось быть вором и вторгаться в чужую душу.

После ухода Нины Андрей уже не верил в бес­корыстие женщин… Однако он стал все чаще заме­чать Марину. Не есть ли это первый сигнал выздо­ровления? И ведь сегодня он более спокойно отнесся к встрече с бывшей женой, чем думал.

Трактор дошел до поперечной межи. Испытатели остановились. Здесь нужно было провести немаловаж­ную проверку. Трактор Улыбышева с этого гона поворачивал на другую сторону поля, волоча кабель, который начинал закручиваться, и его приходилось заносить руками. С таким поворотом пахали все трак­торы, все плуги, все сохи, все мотыги всех времен и народов. Новая техника требовала и нового решения задачи поворота. Вот почему сейчас все испытатели обернулись на двух супругов, известных конструкто­ров плужных систем. Та система, которую они пред­ложили для электрического трактора, испытывалась сейчас впервые.

Новый тракторный плуг в пять лемехов пахал землю и нес на себе еще пять лемехов, перевернутых вверх ножами, как будто муравьи тащили на себе других муравьев. Но вот трактористка, доведя трактор до конца борозды, нажала рычаг плужного управления. Плуги вышли из борозды и повернулись гори­зонтально в воздухе. Трактор сделал крутой разво­рот, как танк, на одном месте и вновь пошел вдоль борозды. Тогда, повинуясь движению трактористки, до сих пор свободно висевшие в воздухе лемеха вошли в борозду, а отработавшие поднялись ножами вверх, и плуг пошел за трактором, отваливая землю уже на­лево. Кто-то захлопал в ладоши, и показалось, как будто из-под плуга вырвалась стая короткокрылых птиц.

Мерефин, шедший все время рядом с Орленовым, оглянулся, отыскал глазами Улыбышева и бесцеремонно окликнул его:

— Видали, Борис Михайлович? Вот в чем была ваша ошибка! Вы считали себя умнее всех, а между тем вам ли не знать пословицу: «Глас народа — глас божий!» И оказалось, что там, где вы один сочи­нили уродца, они, — Мерефин широко провел рукой, охватывая толпу испытателей, — все вместе создали чудо! Как вам это нравится?

Лицо Улыбышева перекосилось, но он промолчал. Однако Мерефин не хотел отстать от него.

— А ваша счетчица подсчитала, насколько эта машина продуктивнее вашей?

— Я не справлялся, — ответил Улыбышев, заме­тив, что его молчание вызывает общее неодобрение.

— Я подсчитала, — спокойно ответила Нина.— Качественные показатели нового трактора относятся к прежнему, как три к одному. Вас это удовлетво­ряет?

— Не вполне! — Мерефин покачал головой.— А как подсчитать убытки другой категории?

— Какие еще убытки? Что вы ко мне пристали? — теряя внезапно свое хваленое самообладание, закри­чал Улыбышев. — Кто вам дал право задавать эти ду­рацкие вопросы? Кто вы такой?