Электронная коммерция в России и за рубежом: правовое регулирование
Шрифт:
Российское законодательство не содержит дефиниции публичного порядка [326] . По мнению Верховного Суда РФ, под публичным порядком Российской Федерации понимаются основы общественного строя России. Оговорка о публичном порядке возможна лишь в тех отдельных случаях, когда применение иностранного закона могло бы породить результат, недопустимый с точки зрения российского правосознания [327] . При этом Верховный Суд РФ признал неправильным вывод Московского городского суда о противоречии решения МКАС публичному порядку Российской Федерации лишь на том основании, что это решение не соответствует законодательству Российской Федерации.
326
Подробный обзор существующих в доктрине и судебной практике точек зрения по данному вопросу см.: Богатина Ю.Г. Оговорка о публичном порядке в международном частном праве: теоретические проблемы и современная практика. М., 2010.
327
Определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 25 сентября 1998 г. по делу № 5-Г98-60.
Схожей позиции придерживаются
328
Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 26 февраля 2013 г. № 156 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений» (п. 1).
Сам факт отсутствия в российском законодательстве норм, аналогичных тем, которые были применены иностранным судом при разрешении спора, не означает нарушения публичного порядка Российской Федерации вследствие приведения в исполнение такого решения на территории Российской Федерации. Наличие в договоре, по спору из которого было вынесено иностранное судебное решение, обязательств и мер ответственности, нехарактерных для российской правовой системы, или с несколько иным содержанием, нежели принятым в Российской Федерации, например заранее оцененных убытков (liquidated damages) или гарантий и заверений (representations and warranties), не противоречит по общему правилу публичному порядку Российской Федерации [329] . Однако, если иностранное судебное решение вынесено с нарушением принципа соразмерности мер гражданско-правовой ответственности, являющегося основополагающим принципом российского права, и взысканные меры ответственности имеют тем самым карательный характер, в признании и принудительном исполнении такого иностранного судебного решения может быть отказано со ссылкой на его противоречие публичному порядку Российской Федерации.
329
Пункт 5 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 26 февраля 2013 г. № 156.
Непривлечение к участию в деле третьих лиц может быть расценено как нарушение их фундаментального права на судебную защиту, препятствующее приведению в исполнение соответствующего иностранного судебного решения со ссылкой на противоречие такого решения публичному порядку Российской Федерации [330] . Однако суд может весьма избирательно подходить к определению наличия или отсутствия такого нарушения в некоторых случаях. Достаточно показательным является дело, рассмотренное Президиумом ВАС РФ, в котором ВАС РФ счел, что права третьих лиц – российских компаний – цессионариев не затрагиваются решением ирландского суда о признании исходного договора недействительным. При этом ВАС РФ сослался на то, что «согласно законодательству Северной Ирландии к судебному разбирательству об оспаривании действительности сделок в качестве его сторон должны по общему правилу привлекаться стороны таких сделок и, соответственно, надлежащим образом уведомляться о производстве. При этом у суда нет обязанности привлекать к участию в деле в качестве третьих лиц последующих цессионариев (новых кредиторов) и извещать их о ведущемся судебном разбирательстве». Поскольку такие третьи лица не принимали участия в судебном разбирательстве, но полагают свои права и интересы затронутыми, имеется возможность подать самостоятельный иск об оспаривании заключенных ими сделок и обжаловать принятый судебный акт, поскольку «факт принятия иностранным судом решения, затрагивающего права третьих лиц, не может являться основанием для применения оговорки о публичном порядке и отказа на этом основании в признании решения иностранного суда на территории Российской Федерации» [331] . Данный подход открывает достаточно широкие возможности для совершения сторонами первоначального договора злоупотреблений в отношении правопреемников по такому договору (в качестве которых нередко выступают кредиторы таких лиц в результате реструктуризации задолженности), признавая недействительным первоначальный договор в иных юрисдикциях и тем самым фактически лишая правопреемников их имущества без привлечения их в процесс. В рассматриваемом деле содержится и немало иных спорных обстоятельств (обоснование юридискции ирландского суда в отношении российских лиц в отсутствие пророгационного соглашения, применение ирландским судом своего национального права к договору между российскими лицами, исполнение которого тесно связано с территорией РФ, и пр.), но они выходят за рамки исследуемого вопроса. Интересующемуся читателю можно порекомендовать ознакомиться с записью заседения Суда по данному делу [332] .
330
Постановление ВАС РФ от 23 октября 2012 г. № 7805/12. В данном споре ВАС РФ указал, что признание кипрским судом недействительным договора купли-продажи доли в уставном капитале, покупателем по которому выступала российская компания, не заключавшая пророгационного соглашения о выборе суда данного государства в качестве компетентного и не дававшая добровольного согласия на участие в судебном разбирательстве в указанном суде, является нарушением публичного порядка Российской Федерации. Такое нарушение было усмотрено судом в том, что право на суд, гарантированное ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., включает в себя право лица участвовать в тех судебных процессах, в рамках которых решаются вопросы о его правах и обязанностях.
331
Постановление
332
https://www.youtube.com/watch?v=72mGp0CQ4_U
По итогам рассмотрения дела о признании и приведении в исполнение иностранного решения суд выносит определение по правилам, установленным для принятия решения. В нем должны быть указаны установленные фактические обстоятельства дела; доказательства, на которых основаны выводы суда об обстоятельствах дела, и доводы в пользу итогового вывода по делу; мотивы, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле; законы и иные нормативные правовые акты, которыми руководствовался суд при принятии определения, и мотивы, по которым суд не применил законы и иные нормативные правовые акты, на которые ссылались лица, участвующие в деле.
Таким образом, основным препятствием для признания и приведения в исполнение иностранного судебного решения, принятого по спору в сфере электронной коммерции, является возможное отсутствие международного договора между Россией и государством, на территории которого было принято такое решение, и обусловленные этим сложности доказывания взаимности. В случае успешного прохождения данного барьера перечень возможных оснований для отказа российского суда в признании и принудительном исполнении такого решения крайне узок. Судья не вправе ставить под сомнение ни установленные иностранным судом факты, ни осуществленную им юридическую квалификацию спорных отношений. Российский судья должен лишь проверить, не является ли признание и приведение в исполнение резолютивной части иностранного решения противоречащим фундаментальным принципам национального правопорядка.
Если попытаться представить себе такие ситуации, то, представляется, что в зоне риска могут оказаться случаи, при которых исполнение иностранного решения может вступать в противоречие с антимонопольным законодательством Российской Федерации; ситуации, когда иностранный суд присудит штрафные убытки, размер которых явно несоразмерен характеру нарушения, тем самым придав мерам гражданско-правовой ответственности карательный характер вместо компенсационного. Но в подавляющем большинстве случаев решения иностранных судов по спорам в сфере электронной коммерции вряд ли будут хоть как-то противоречить публичному порядку Российской Федерации. Главное, что сам по себе выбор иностранного права и места рассмотрения спора, в том числе по причине недоверия к российскому праву или правосудию, не может рассматриваться в качестве нарушения публичного порядка.
§ 5. Международное сотрудничество по вопросам юрисдикции в сети «Интернет»
Трансграничный характер сети «Интернет» приводит многих авторов к выводу о целесообразности регулирования вопросов юрисдикции на международном уровне. В частности, предлагается заключение международного договора, которое определяло бы применимую юрисдикцию к деятельности, связанной с использованием Интернета, фиксировало бы соответствующие коллизионные нормы для определения применимого права или даже содержало бы унифицированные правила по отдельным вопросам [333] .
333
Наумов В.Б. Право и Интернет: очерки теории и практики. М., 2003. С.16; Калятин В.О. Проблемы установления юрисдикции в Интернете // Законодательство. 2001. № 5. С. 42; Глушков А.В. Проблемы правового регулирования интернет-отношений: автореф. дис… канд. юр. наук. СПб., 2007. С. 6; Рассолов И.М. Право и Интернет. Теоретические проблемы. 2-е изд., доп. М., 2009; Незнамов А.В. Особенности компетенции по рассмотрению интернет-споров / Науч. ред. В.В. Ярков. М., 2011. § 3.3.
Кроме того, представлены и более радикальные мнения о необходимости разработки и принятии международной конвенции, которая установила бы зоны национальной юрисдикции в Интернете по аналогии с Арктикой, космическим пространством, Луной и другими небесными телами [334] . По мнению сторонников данного подхода, Интернет фактически является особой информационной зоной мира и сотрудничества, находящейся вне пределов географического пространства, и общечеловеческим наследием. Глобальный характер предлагаемых для сопоставления объектов (Антарктика, космическое пространство и т. д.) и сферы Интернета предполагает, по их мнению, возможность использования схожих подходов к их правовому регулированию [335] .
334
См., например: Menthe D. Jurisdiction In Cyberspace: A Theory of International Spaces // Mich. Telecomm. Tech. L. Rev. 69. 1998. 4. www.mttlr.org/html/volume_four.html/menthe. html. Дашян М.С. Право информационных магистралей (Law of Information Highways): вопросы правового регулирования в сфере Интернета. М., 2007. С. 86.
335
Представляется, что аналогии в данном случае проводить нельзя, так как ситуации принципиально различны. Территории Арктики и космическое пространство в достаточной степени обособлены от территорий отдельно взятых государств, чтобы не препятствовать последним осуществлять полноценную регулятивную и судебную функции на своей территории. То, что происходит в Арктике, если и влияет, то весьма мало на то, что происходит в большинстве стран (возможные экологические катастрофы не в счет). Поэтому договориться по вопросу правового режима таких территорий гораздо проще, нежели по вопросам правового режима Интернета как некоего «интернационального пространства», поскольку в последнем случае отношения, возникающие в нем, слишком «вплетены» в отношения, подпадающие под юрисдикцию отдельно взятых государств, что слишком остро ставит вопрос о суверенитете государства. Интернет слишком важен, чтобы ограничить свой суверенитет в пользу международных соглашений и отказаться от возможности одностороннего воздействия на него со стороны отдельно взятого государства в соответствии со своим пониманием национальных интересов.
Не отрицая определенную теоретическую ценность данных предложений, приходится констатировать, что на практике перспективы принятия подобных международных соглашений крайне невелики. Процесс принятия директив и регламентов в Европейском союзе наглядно демонстрирует всю сложность попыток договориться по отдельным, не самым принципиальным вопросам даже членам, принадлежащим к одной группе государств. Чем более амбициозным и унифицирующим будет подобное соглашение, тем меньше потенциальных участников из категории «развитых» и прочих стран будут готовы к нему присоединиться.