Электронная техника. Учебник
Шрифт:
— Ну, если вам так легче пережить разочарование, — зашипела я, еле сдерживаясь, чтобы не наорать на него, теперь уже из-за рискованного вождения. — Высадите меня поближе к цивилизации и дайте ключи. Мне ничего не грозит, вы же видели. Я умею обращаться с призраками, способна справиться с несколькими крепкими мужиками и легко забраться на дерево, в крайнем случае я могу обернуться. Попробую, давно не делала, но бабушка уверяла, что это как плавать, раз научился — не забудешь.
В легендах никогда не было правды, начиная с того, что в полнолуние оборотни сходили с ума и пожирали всех, кто попадался им на пути. Обращаться
Вадим не возражал, а я едва не включила заднюю. Пока я буду бегать по заброшке, сама себя сожру от любопытства. Если на кенотафе было зеркало, какую оно сыграло роль?
Вадим притормозил на остановке, и с полчаса я там простояла, копаясь в телефоне и настраивая рекламу. Транспорт ходил часто, но мне не повезло, а потом меня мотало по салону, потому что не оказалось свободных сидячих мест. Я сделала пересадку, в городе забежала в первый попавшийся фастфуд, купила здоровенную куриную шаурму, слопала ее и вызвала такси.
Мы поднимались к санаторию, и водитель чувствовал себя не в своей тарелке, но хотя бы не скандалил и не грозился высадить меня вон.
— А вы из полиции, да? — осмелел он. — Я к тому, что тут сколько народу-то ездило в последнее время. МЧС, спасатели… Пропал кто-то вроде прямо на этой заброшке.
— А-а, нет, — соврала я, для убедительности поморщившись. — Я садовод, ландшафтный архитектор, меня растения интересуют, какие вырубить, какие оставить.
— Еще и вырубить не всякое разрешат, — со знанием дела заметил водитель, а я подумала — сейчас окажется, что он коллега для души, а таксует, потому что денег не хватает. — Не поздно вы? Может, подождать или вернуться за вами?
— Потом коллега подъедет, — улыбнулась я, тронутая такой заботой, пусть она и была продиктована исключительно желанием получить плату за проезд, минуя жадность агрегатора. — Я уже была там, спасибо.
— Ну, как знаете.
Таксист остановился перед воротами, и я трясущимися руками и с уверенным видом долго открывала проклятый замок. В итоге все удалось, я закрыла за собой ворота, посмотрела на бетонную ограду и огоньки камер.
Хорошо, что я осталась одна, плохо, что камеры на каждом шагу. Их как-то обвел вокруг пальца Ломакин, но если он все еще здесь, я его непременно найду.
Его не искали с поисковыми собаками. Их мало, их берегут, а территория закрытая и посторонних никого нет, стало быть, собаки — прихоть, а не необходимость. Но поисковые собаки могли учуять то же, что и я.
Если Ломакин здесь, я отыщу его. Где бы он ни был.
Глава 9
Глава 9
Это не больно. Страшно поначалу и требует отличной растяжки, но природа предусмотрела все, хотя мы — ее неудавшийся эксперимент.
Мы все — неудавшийся эксперимент. Все как у людей, но копни глубже, и выйдет не в нашу пользу.
Вопреки вековым байкам вампиры не обращали людей и не делали кладки мертворожденных. Да, они, как и мы, запросто могли лишить человека жизни, но страхи
От вампира рождался вампир, от оборотня — оборотень. Найти случаи браков вампиров или оборотней с человеком или с другим не-людем и рождения полукровок мне не удалось, хотя полуэльф — вон он, поехал проверять свои версии. Я тоже проверяю версии, но в своем стиле. Подальше от камер, хотя бы пока.
Обращаться можно в одежде, если приспичит и нужно вот прямо сейчас, но придется бегать в ошметках, а после обратного обращения уже ничего от одежды и не останется. У меня не было запасных вещей, и поэтому я залезла в кусты, беззвучно, но очень выразительно ругаясь, стащила с себя все и села на землю.
Никаких медитаций, никаких заклинаний, весь секрет в том, чтобы превратить скелет человека в скелет животного, и самый неприятный момент — когда встают на места внутренние органы и накрывают дикая тошнота и спазмы. Я выворачивала суставы, вслушиваясь в протестующий хруст, тянула в стороны руки и ноги, становящиеся лапами, раздраженно моргала, фокусируя зрение хищника. Сразу стали отчетливей запахи, и уже на этапе выдавливания из себя хвоста — хоть раз попытаться обратиться без него, интересно, что будет? — я уловила то, ради чего это все и затеяла.
Дернув пару раз хвостом и убедившись, что он достаточной длины, я высунула нос из кустов. Камера, которая на меня сейчас смотрит, заметит собаку. Страшную, правда, как вся моя жизнь, но, может, ее сурово потрепало.
На камеру я не пошла, развернулась и вышла с другой стороны, надеясь, что охрана не мечется и не поднимает всех по тревоге из-за теперь еще и моей пропажи. Найти они меня, конечно, найдут, но я буду вынуждена объяснять странности в моем поведении. С другой стороны, где еще бегать голышом, как не в охраняемой заброшке?
Лапы отвыкли от камней и земли, когти слишком длинные. Всматриваться в них никто бы не стал, а жаль, я бы позволила фото сделать, и пусть потом кто-то с пеной у рта доказывал на весь интернет, что это страхолюдное нечто, гибрид шакала, медведя и зверя с картины умалишенного средневекового художника, было со свежим маникюром. Поводя ушами, я трусила по дорожке на запах.
Мы с Вадимом уже проходили здесь. Не совсем по этому маршруту, но проходили, и ничего не учуяли.
Где может лежать тело так, чтобы его не смогли обнаружить? Там, где его никто не искал. Почему его там не искали? Потому что тела там не могло быть.
Призраки повторяют участь своих безжизненных тел, а затем, совершенно лишаясь связи с плотью, трансформируются в то, чем были когда-то. Баба Леля, как я рассчитывала, свалит из подъезда ко всем чертям прежде, чем вместо кошмара наяву я начну видеть ее такой, какой она была при жизни: неприятной, неопрятной, но все же похожей на человека. Но придется терпеть ее, пока дом не снесут и соседи не разъедутся по новым квартирам.
Призраки способны общаться, доносить мысль, досаждать, надоедать, но время идет, и в конце концов из всех возможностей остается лишь занудное присутствие, с которым только мириться.