Элемент движения
Шрифт:
Элия повернула голову к Брюсу, в глазах ее все еще билось пламя. Светлые волосы, обрамлявшие лицо, казались неестественно темными по сравнению с белизной щек.
— Это и есть мое проклятие. Ведьма забрала мой страх. Может быть, она действительно хотела одарить меня. А может, просто посмеялась.
Брюс молчал, не находя слов.
— Думаешь, это весело — жить вовсе без страха? — Элия смотрела на него в упор. — У тебя отняли нечто важное. Забрали кубик из пирамидки… — Она сделала резкий жест, будто взяла невидимый кубик с земли. — И жизнь стала сразу
Вот теперь многое прояснилось. Все странности в ее поведении. Только человек, лишенный страха, а с ним и инстинкта самосохранения, может вести себя так безрассудно. Можно научить его следить за своими поступками, но это все равно что все время помнить о необходимости постоянно принимать лекарство. Случается забыть…
— Человек сложнее пирамидки из кубиков.
— Вот именно… Оттого и изъян сразу незаметен. Нужно время, чтобы все разрушилось.
Элия швырнула незримый кубик в кусты. Притихший Дьенк машинально уклонился.
— Я даже не знаю, жива ли сейчас эта женщина… Никто из тех магов, которых просил о помощи мой отец, не смог забрать ее дар. Я надеюсь найти Аррдеаниакаса. Ведьма была его женой. — Элия хмыкнула и поправилась: — Одной из последних его жен.
Дьенк тоже слушал, насторожив оттопыренные уши. Но в физиономии его читалось не удивление, а сочувствие, словно история ему уже была знакома.
Элия вдруг прыснула:
— Ну и физиономия у тебя… Не можешь решить, стоит ли выразить мне сочувствие? Или ждешь удобного момента отлучиться в кусты?
— Для девицы, воспитанной в доме барона, ты слишком непосредственна. — Брюс, который и в самом деле ждал подходящей паузы, чтобы как следует почесать искусанную комарами и ссаженную скулу, смутился.
— Да. Другие тоже так говорили.
Что ж… Кому не страшно казаться смешным или странным, волен с презрением относиться к условностям.
— Особенно это удручало тех, кто желал моей руки…
— Неужто среди них не оказалось никого, кто противостоял бы твоим… чарам?
— Отчего же… Был один граф. — Элия скривила губы, пытаясь усмехнуться, но вышло натянуто: — Старик, падкий на молоденьких. Мерзкий такой и упрямый. И ничем его нельзя было пронять. Я пыталась спугнуть его и так, и эдак… Он только улыбался снисходительно… Сказал, что нет такого испытания, на которое он не пойдет ради меня… Я налила вина в два бокала и в один из них насыпала яд. Потом предложила выбрать один из них жениху…
— В чем подвох?
— А не было подвоха. Как и выбора. Он не мог победить. Любой исход подходил только мне. Либо умрет он, либо умру я. Свадьбе не бывать все равно.
— Ты очень странная.
— Он тоже так сказал.
— Он выбрал?
— Ага… Съехал через час.
Брюс моргнул оторопело. Наконец с силой поскреб зудевшую щеку и полюбопытствовал:
— Разве никто так и не приглянулся тебе?
Он не ждал, что Элия ответит. Но, видно, чувство вины размягчило своенравную
— Видишь ли… Лишаясь страха, люди избавляются и от многих иллюзий. Я не боюсь услышать правду. И не боюсь увидеть ее в глазах тех, кто приезжал в мой дом… Никому из них не нужна была я.
— Ну, трудно думать о любви, когда к тебе в спальню загоняют пилозуба…
— Если бы он дал себе труд услышать меня, а не самого себя, то скорее всего понял бы, что я из тех, кто способен привести в спальню пилозуба. — Ветка с листьями, багрово тлевшими по окоему, вынырнула из огня и тоже улетела во тьму. Посыпались хлопья пепла.
Хорошо, что лес сырой, подумал Брюс, проводив ее глазами. Предусмотрительный Дьенк заранее сменил позицию, уйдя с траектории веткиного полета. Элия растирала на пальцах черные пятнышки золы.
— Хм-м… Тебе в мужья годится только покойник. Не лжет, не боится, готов молчать и слушать часами.
— Рекомендуешь кого-нибудь?
— Извини, круг общения маловат. Знаком лично только с одним, да и тот тебе вряд ли глянется. Предпочитает моду позапрошловековой давности.
— Почему ты все еще живешь в глуши? Ремесло некроманта неприбыльно?
— Я предпочитаю общаться с живыми.
— Говорят, некроманты чуют землю, потому что мертвяки им подсказывают. Снизу-то виднее.
— У тебя познания в некромантии поглубже моих. Весь мой багаж — читанная мельком в детстве книга. А если мертвяки мне чего и шепчут, то, видно, на другом языке, потому что мое колдовство кривоватым выходит.
— Что-нибудь же ты можешь?
Брюс пожал плечами:
— Клад под землей находить.
— Ну найди. Нам бы пригодилось.
— Да какие здесь… — начал было Брюс и задумался.
Потому что чуть дальше, под корнями дуба и впрямь что-то было. Какое-то смутное уплотнение. Без привкусазолота, но…
Брюс вскочил и подошел туда, зачем-то постучав пяткой по траве. На отклик, что ли, рассчитывал?
— Правда клад? — встрепенулась Элия, разом сбрасывая меланхолию. И Дьенк возник рядом, только что не посапывая от любопытства.
Как же давно Брюс этого не делал! Всего лишь несколько дней прошло, а словно год минул. Там было жарко и душно. А здесь будто в холодную несвежую воду погружаешься. Брюс закрыл глаза руками. Кожу защипало, но уже не на ладонях, а на рассаженной скуле.
Вот он! Как орех в гнилой скорлупе — темный, непрочный, неаппетитный. Брюс положил руки на скользкую от дождя траву и потянул…
— Ух ты! — обрадовалась Элия, взволнованно дышавшая рядом. — Шевелится…
Беззвучно лопались корни-бечевки, что оплетали непрочный сгусток. Что-то глухо звякнуло. Земля неохотно поддавалась… и вдруг отпустила!
— Что это? — с отвращением осведомилась девушка после выразительной паузы. Ковырнула брезгливо черную от грязи и облепленную белесыми корешками груду.